— «Врач осмотрел хорошенькую пациентку и говорит: „Мадам Дюбуа, у меня для вас приятная новость”. „Простите доктор, но я мадмуазель”. — „О! В таком случае, мадмуазель, я хочу сообщить для вас плохую новость: вы беременны”».
— Поль, ты все такой же балагур, — заметил его собеседник, стоявший к Марии Петровне спиной.
Голос показался ей отчего-то знакомым, и она решила потревожить этого мужчину.
— Извините, вы не положите мне кусочек торта?
— Конечно, — перехватив инициативу, рассказчик анекдота бросил взгляд на привлекательную женщину, — ма…
— Мадам, — поддержала она шутку.
Тот, что стоял к Марии Петровне спиной, тем временем откликнулся на ее просьбу. Словно хирург, он старательно вырезал из торта кусочек. Операция ему явно удалась: темно-зеленый кустик с кремовой розочкой и бирюзовой капелькой росы был невероятно аппетитным. Мужчина протянул Марии Петровне тарелку с чудесным лакомством. Она залюбовалась красочным натюрмортом.
— Спасибо. — Ее взгляд медленно скользнул с тарелки на длинные пальцы мужчины, запястья рук, крахмальные манжеты сорочки и наткнулся на дымчатые запонки из… темного жемчуга… Она могла бы отличить его из сотни, может быть, даже из тысячи, потому что это был найденный ею когда-то «Серый кардинал».
Маша подняла глаза, и… сердце ее заколотилось, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Она увидела такой знакомый и такой забытый свет из-за узеньких очков в темной оправе.
— Доктор Джон Спарк, это вы? — шепотом спросила женщина.
— Мари!..
7
— Я пробовал тебе звонить и писать.
— Я тоже.
— Я пробовал к тебе приехать.
— И я тоже.
— Но я не переставал думать о тебе.
— И я тоже.
— Я верил в то, что мы встретимся.
— И я тоже.
— Вот видишь. — Джон окинул взглядом свою первую серьезную пациентку, которой он увлекся в далекой юности. С тех пор прошло полжизни, но Маша для него оставалась все такой же привлекательной и красивой.
— Джон, неужели это мы? — Глаза женщины критически скользнули по вискам с легкой проседью, по близоруким, умным глазам, свет которых она хранила в себе много лет, по все еще худощавой, сутуловатой фигуре доктора.
По сравнению с Джоном бывший муж Марии Петровны, можно сказать, был настоящим плейбоем. Спортивный, накачанный, он вызывал восторг у молодых неопытных девочек. В компаниях Маша всегда нервничала: обжимания, танцы, тайком подсунутый номер телефона. Аппарат потом буквально раскалялся от звонков: «Олега можно? Это… с работы». Разбитый автомобиль, отобранные по пьянке права, пустая кредитная карточка и бесконечные счета из увеселительных заведений. Никакой работы, никаких денег.
— С завтрашнего дня, детка, я начинаю новую жизнь, — клялся муж.
— Мы же договаривались, не называй меня «деткой», — возмущалась Мария Петровна.
— Как прикажешь.
И назавтра все начиналось сначала.
Однажды, приехав из командировки, она застала в своей новой отремонтированной квартире вульгарную девицу, разгуливающую в ее махровом халате.
— Вы кто? — строго спросила Мария, хотя не сомневалась, что это очередная любовница Олега.
— А те че здесь надо? — нагло взвилась та.
Маша открыла входную дверь и вместе с хамкой выставила на площадку вещи Олега.
Он долго еще звонил по телефону, называя ее все так же «деткой», что-то пьяно бормотал по ночам о сексе, о ее роскошном теле. Однако больше всего мужа интересовало, скоро ли она разблокирует его кредитную карточку. Но когда однажды он заявил, что имеет права на квартиру ее умерших родителей, Маша не выдержала и нашла адвоката по бракоразводным процессам.
Шум приема заглушал слова.
— Отойдем в сторону, — предложил Джон.
Спустившись по небольшой лесенке, они оказались в холле.
— Ты совсем не изменилась, — рассматривая ее, как картину, уверил Джон.
— Спасибо, — с сомнением покачала головой женщина. — Расскажи о себе. Как жизнь? Как работа?
Джон, поставив бокал на столик, закурил.
— Ты куришь? — удивилась она.
— Давно бросил, — сказал он и, объясняя свой поступок, добавил: — Разволновался.
Бабочка и пиджак делали Джона совсем незнакомым. Поэтому Маша помолчала, привыкая к мысли, что это тот самый юноша, с которым она целовалась на скамейке в парке. Казалось, что все происшедшее было не с ними. Ей очень хотелось спросить его о семье, но она не решалась.
— Работа, как видишь. — Затянувшись сигаретой, Джон махнул рукой в сторону сборища, давая понять, что приглашение на такой престижный симпозиум говорит само за себя. — А вот жизнь… — Его лицо сделалось грустным. — Ты имеешь в виду семью? С этим мне не повезло. После тебя я долго не обращал внимания на девушек. Потом познакомился с пациенткой. Она лежала в соседнем отделении. Была похожа на тебя. Мы поженились. А через год случилось несчастье — она умерла.