С тех пор визиты Джона превратились для Маши в своеобразную томительно-сладкую игру. Их беседы становились все более интимными, любая фраза приобретала двусмысленность. Она вдруг начинала ощущать свою силу, власть над серьезным молодым врачом. Вытягиваясь, словно кошка, или склонив голову, так что пряди льняных волос касались его щеки, она не догадывалась, что играет с огнем.
Сегодня во время осмотра Джон изо всех сил старался сосредоточиться, чтобы не упустить чего-нибудь из вида: побочные симптомы коварно подстерегают идущих на поправку больных. Но из его поля зрения не ускользнули подведенные глаза, накрашенные ресницы Маши.
Для нее это был занимательный флирт, для Джона — опасное развлечение, которое могло повлечь за собой массу неприятностей. Отношения между доктором и пациентом в стенах медицинского учреждения могли быть расценены как использование служебного положения.
Недавнее увольнение медсестры обсуждалось всем персоналом госпиталя. Жене пациента показалось, что девушка заигрывала с ее пожилым мужем. Медсестра божилась, что больной попросил поправить подушку. Она наклонилась, чтобы это сделать, а он, соблазнившись упругим задом, задрал ей халат и ущипнул девушку за аппетитные ягодицы. За этим невинным занятием и застала их жена. Зная скандальный характер женщины, все были на стороне медсестры, но главврач госпиталя оказался неумолим. Как считали многие, темнокожая медсестра с пышными выразительными формами, скорее всего, не угодила главному, а больной просто стал поводом.
Быстро завершив осмотр, Джон молча поднялся.
— Много больных? — заметив плохое настроение доктора, посочувствовала девушка и просительно заглянула ему в глаза.
— Тебя на следующей неделе выписывают, — выдохнул он и хмуро замолчал.
— Уже? — Она вскочила с постели. — А как же… — Маша хотела спросить, что с ними будет дальше.
— У меня сегодня свободный вечер, — решительно произнес Джон. — Тебе уже можно выходить. Встретимся в парке у госпиталя. Ты хочешь?
— На усмотрение доктора, — чтобы скрыть неловкость, Маша решила пококетничать.
— Мари, я буду тебя ждать после ужина, если ты этого тоже хочешь, — серьезно повторил Джон.
— Я хочу, — прошептала Маша, и сквозь белую кожу на ее скулах проступил едва заметный румянец.
Отменив вечернюю работу, Джон на свой страх и риск каждый вечер встречался с Машей в парке у госпиталя. Дженни, которая оказалась в курсе, подстраховывала их.
Объятия и поцелуи с Мари были настолько жаркими, что остывать от их мужчине приходилось целую ночь. Они клялись друг другу в вечной любви и в том, что непременно встретятся. Старая лавочка в глубине парка с надписями, кто здесь побывал, верно хранила все тайны.
5
Прощальный вечер был необыкновенно красив. Над вытянутыми корпусами госпиталя, над густым заросшим парком низко светили звезды. Благоухал жасмин. Маше хотелось просидеть тут всю ночь.
— Ты еще слабенькая. Тебе нельзя переутомляться, — покачав головой, предупредил доктор.
Маша надулась.
— Поверь мне. Я бы хотел, чтобы ты всегда была со мной. — Джон нежно провел пальцем по губам Маши.
— Я тоже не хочу с тобой расставаться. — Девушка потерлась щекой о его щеку.
Белая нейлоновая сорочка Джона ярким пятном светилась в темноте парка.
— Как прошло сегодняшнее дежурство? — спросила Маша.
Джон, как обычно, в подробностях рассказал ей. Они сильно подружились за это время. Их беседы носили очень откровенный характер. У него не было от девушки никаких тайн.
Серьезно посвятивший себя медицине, Джон всякий раз радовался, когда ему удавалось справиться с болезнью пациента. Маша стала его первой настоящей удачей, так как ее состояние в момент прибытия признали крайне тяжелым. Пульс еле прощупывался, давление резко упало, дыхание было затруднено.
Спасатели, доставившие девушку в приемное отделение, выбились из сил, пытаясь удержать еле теплившуюся в ней жизнь. Решение о госпитализации Маши оказалось запоздалым, к тому же началась гроза, и вертолет сбился с курса. Сильный ветер и болтанка усугубили ее состояние.
Ночью никого из ведущих врачей в госпитале не было, поэтому с проблемой возвращения Маши с того света Джон столкнулся один на один.
— Когда тебя привезли, я только молил Бога, чтобы он дал тебе шанс. Ты была безнадежна, — признался Джон. — Я не знаю, как бы я жил дальше, если бы с тобой что-то случилось.