— Милена! Подожди! — его упрямое сиятельство опять нарисовался в дверях и прислонился к косяку, не рискуя идти дальше. — Глупая своенравная девчонка, да стой же ты!
— Вр-р-раг! — Урий спикировал с конька крыши, сел мне на плечо и угрожающе расправил крылья, косясь на графа.
— Хорошо, не глупая, — пошёл он на попятный. — И не своенравная, просто вредная.
— Вр-р-раг! — припечатал ворон, спланировал на землю и начал целеустремлённо к нему приближаться.
— Понял. Отстал. Но ты подумай над моим предложением.
Очень хотелось подбежать, обнять, признаться, что тоже очень люблю, но я мужественно держалась. Даже когда он, с трудом переставляя ноги, потащился вглубь дома, осталась стоять на месте. Боялась сорваться, дать ложную надежду ему и себе, лучше сразу отрубить, чем потом отрезать по кусочку.
— Ай, — взвизгнула я, когда меня дёрнули назад и зажали рот ладонью.
— Тихо, душа моя, тихо…
Меня отпустили, я вовсю таращилась на Леона и не знала, что мне делать, радоваться или пугаться, больно уж нелепо он выглядел с раскрашенными чёрными полосами лицом.
— Что ты тут делаешь? — задала я тихо закономерный вопрос.
— Слежу, — улыбнулся он.
— За мной?!
— И за тобой тоже, душа моя. И не спрашивай, зачем, военная тайна, — перебил он готовый слететь с языка вопрос. — У нас проблемы, постарайся не выпускать Ренара из дома до вечера, да и сама не выходи, что бы ни случилось. И ни слова. Потом душа моя, потом.
Лёгкий поцелуй в лоб и приданное ускорение заставили меня вылететь из кустов и поторопиться. Я заскочила в дом, тяжело вздохнула, привычно подлезла под сидевшего с измученным видом у порога графа, взвалив на себя его вес, и потащила вглубь. Он попытался возмутиться, но я лишь невежливо посоветовала заткнуться. И так тяжело, ещё и разговоры. Он недовольно фыркнул, но замолчал.
До кровати мы добрались достаточно быстро, я опустила на неё раненого, метнулась к полке с зельями и взяла бутылочку со снотворным. Тщательно отмерила нужное количество, потом подумала, и добавила столько же. Леону я по-прежнему доверяла, сказал — сидеть в доме, буду сидеть. А вот за Его сиятельство была не уверена, пусть лучше спит, и ему полезней, и мне спокойней. И почему столь гениальная мысль сразу не пришла в голову? Сколько нервов удалось бы сберечь, жуть.
— Что это? — задумчиво поинтересовался Ренар, покачивая кружку. — Запах незнакомый.
— Противовоспалительное, — не моргнув глазом соврала я. — Усиленная формула.
Надо же, начала делать успехи, научилась врать, не краснея.
— Точно?
— Пейте, граф. Хотела бы вас отравить…
— Давно бы это сделала, — усмехнулся он, залпом опрокидывая в себя содержимое.
— Спите.
— Но я не хочу!
— Хотите, — моему спокойствию можно было позавидовать. Даже когда поправляла одеяло, руки почти не дрожали.
— Вот зараза, — ухмыльнулся граф и послушно закрыл глаза, а вскоре и ровно задышал, и я смогла заняться домашними хлопотами, благо выспалась. За окном было тихо, огонь трещал ровно, Ренар вёл себя спокойно, и я расслабилась. Села на табурет, поставила локти на стол и смотрела, смотрела, пока можно. На тонкие губы, острые скулы, высокий лоб, длинные пальцы, спрятанные под повязками, на шрамы. Уверенный в себе, потерявший могущество и Дар мужчина. Он старался казаться сильным, но я видела, как ему тяжело, чувствовала боль и не могла ничем помочь, боялась, что полностью потеряюсь сама, а потом не смогу вернуться.
От грустных мыслей отвлёк грохот, оконное стекло треснуло, и через несколько мгновений рассыпалось брызгами, чудом не зацепив. Ой, мамочки! Я рухнула под стол и закрыла голову руками, быстро подхватилась и кинулась к кровати, раздвинула ширму и скрылась за ней. Больной на кровати чуть повозился и засопел дальше. Дом ещё несколько раз тряхнуло, что-то взорвалось, послышались крики, затем всё смолкло, и я решилась выглянуть. Многострадальная дверь валялась внутри, лишившись всех петель, в пустой оконный проём наблюдался унылый пейзаж вместо вчера ещё ухоженного огорода. И стояла такая тишина, что стало слышно, как вездесущие мыши что-то грызут в подполе.
— Милена, — в дверной проём заглянул гвардеец, — с тобой всё в порядке?
— Леон, — я выскочила и прижалась к надёжной груди, от которой ощутимо несло гарью, болотом и грязью, но мне на это было плевать. — Что это было?
— Зачистка территории от враждебно настроенных элементов! — отчеканил он.
— И что с ними стало? — я боялась выглянуть наружу, вдруг к разрушенному огороду увижу и горы трупов? Меня же потом соседи съедят, и так придётся объясняться с тётушкой Ульмирой, кто и зачем сломал забор, а главное — кто его будет чинить.