— Насчет драконов не уверена, дорогой, — ответила она; волосы упали на лицо Лауры, когда она повернулась к нему. — Они не считались любимыми домашними животными.
Скрыв глаза за солнцезащитными очками, Энцо все внимание сосредоточил на дороге. Время от времени он потирал переносицу, словно страдал от головной боли. Казалось, чем ближе они подъезжали к дому Росси, тем хуже у него становилось настроение.
«Естественно, что он тревожится, — пыталась убедить себя Лаура. — Ведь речь идет о жизни его отца». Однако она не могла отделаться от мысли, что болезнь Умберто не единственное, что беспокоит Энцо. «Неужели предстоящая встреча с близкими заставила Энцо замкнуться в себе? — размышляла она. — Неспроста у него такое угрюмое настроение».
Лауру тоже беспокоила встреча с семейством! Росси, да еще в такой тяжелый момент, она сильно! заволновалась, когда они свернули с трассы и въехали на частную дорогу, вдоль которой росли кипарисы. Ее волнение перешло чуть ли не в панику, когда впереди показалась вилла Волья.
По стилю скорее флорентийский, чем туринский, загородный дом Росси был прекрасным образцом архитектуры эпохи Ренессанса. Покрытый потемневшей от времени розовой штукатуркой и облицованный каменными плитками кремового цвета, с черепичной крышей, дом имел два небольших одинаковых крыла; на втором этаже, по центру, шел балкон, внизу, под ним, — колонны с арками.
Каменные ступени вели к широкому крыльцу. По бокам от входа, скрытого между колоннами были продолговатые окна, высотой от начала до конца этажа.
Имелась также смотровая башенка или «голубятня», как величал ее покойный муж Лауры. Он рассказывал ей о родном доме, но она не ожидала, что; вилла Волья столь красива. Самым удивительным! было то, что фонтан в центре сада показался ей знакомым и вызвал смутное воспоминание. «Большинство итальянских загородных домов имеют фонтаны, — убеждала она себя. — Здесь не может быть никакой связи ни с моим сном, ни с тем, что Энцо привез нас сюда. Так почему же мне чудится во всем этом какая-то связь?»
Энцо остановил машину у подножья лестницы — и тут же появился слуга, чтобы забрать вещи. За ним следовала тонкая, темноволосая, изумительной красоты молодая женщина, которая не спустилась навстречу, а осталась на крыльце, прислонившись к балюстраде.
— Наконец-то! — воскликнула она по-итальянски, обращаясь к Энцо и стараясь не замечать присутствия Лауры и Паоло. — У него сейчас врач. Бабушка только что тебя вспоминала.
Хотя и встревоженный сверх всякой меры, Энцо не забыл об учтивости.
— Лаура, это моя сестра — Кристина! — сказал он по-английски, пока они поднимались по лестнице. — Кристина, я хотел бы, чтобы ты позаботилась о наших родственниках из Америки. Пока я буду у отца, займись этим… скажи Джемме, пусть покажет им их комнаты.
Его невысказанный упрек не пропал даром.
— Как поживаете? — с вынужденной улыбкой осведомилась Кристина у Лауры. По-английски сестра Энцо говорила с сильным акцентом. — Не хотите ли перекусить? Или после столь долгого путешествия вы предпочитаете отдых?
После ленча в туринском кафе они еще не проголодались. И Паоло действительно нуждался в отдыхе. Лауре тоже хотелось побыть одной, чтобы разобраться в событиях последних дней, а главное — понять: откуда у нее загадочное ощущение, что и сад и фонтан ей что-то напоминают. «Я предпочла бы встретиться с семьей Росси позже, вместе с Энцо, чтобы в случае чего он мог за нас заступиться», — подумала она.
— Я счастлива, что мы наконец познакомились, Кристина, — ответила она со слабой, также натянутой улыбкой. — Что касается ваших предложений, то я выбираю отдых. Надеюсь, наше присутствие не окажется для вас слишком обременительным?
Ничего не сказав в ответ, Кристина кивнула, и они вчетвером вошли в дом, миновав полуоткрытую лоджию, и проследовали в строгий, но прелестный зал с потускневшими фресками, прогладывающими сквозь краску, нанесенную на них в XIX веке. Пол был из черно-белого мрамора. По стенам сверху шел тронутый временем лепной орнамент, изображающий фигурки в замысловатых позах.
У каждой стены были лестницы, ведущие на второй этаж. Положив руку на позолоченный столбик перил одной из этих лестниц, Энцо извинился за то, что вынужден покинуть Лауру в такой момент.
— Мы увидимся вечером за обедом, — пообещал он. — Тогда я представлю тебя всем.
Внутреннее напряжение, отразившееся на eго лице, напомнило Лауре тот день, когда она увидела его впервые. Он вновь стал похож на человека d портрета в Институте искусств.
— Не беспокойся за нас, — ответила она с несколько большей уверенностью, чем испытывала на самом деле, — мы в полном порядке. Сейчас в твоем внимании больше всего нуждается больной отец.