Оставшись, наконец, один, Рон рухнул в ближайшее кресло – добраться до кровати сил уже не было.
Живоглот, наблюдая за происходящим в гостиной из-за приоткрытой двери, разрабатывал стратегический план по захвату мира.
«Мррр... Я гений! И везунчик. А еще хитрец, каких поискать!»
Добытые путем шантажа и угроз сведения от гномов требовали тщательного обдумывания. Некогда размышлять – на кону благополучие хозяйки! Ну, и его личная жизнь, конечно. Если действовать с чувством, с толком, с расстановкой, Мамба сдастся на милость победителя. Аристократки ценят успешных мужчин. В нашем случае, полукнизлов.
"И пусть еще поговорит мне о чистоте крови и родословной, чертовка! Обожаю неприступных гордячек".
Рыжий тактик еще раз взвесил все «за» и «против» и пришел к выводу, что план не безупречен, но осуществим. Живоглот ценил быстроту и натиск. А эта стратегия еще никого не подводила. Осталось дождаться подходящего момента.
Кот неприязненно посмотрел на спящего аврора – у них с Роном давнишняя и взаимная «любовь». Но ради Гермионы и Мамбы Живоглот решил переступить через себя и наступить на горло собственной песне. Пусть терпение и не входило в число его достоинств, но владеть собой он умел. В отличие от Уизли, например... Да и общение с Малфоями даром не проходит.
Как там говорится: «Люди могут пить вместе, могут жить под одной крышей, но только совместные занятия идиотизмом указывают на настоящую духовную и душевную близость!»
А уж распитие успокоительных на спирту примиряет, сближает и роднит даже с высокомерным Люциусом.
«Хотя в библиотеке лорд Малфой был очень даже ничего... Очаровашка, пусть и невыносимая. Но на руках таки таскал. Кажется... Кто-то это ведь точно сделал!»
Наверху послышался шорох, и лестница заскрипела под чьими-то семенящими шагами.
Пора приступать ко второй части марлезонского балета!
И рыжий артист Малых, Больших и погорелых театров, тихо мяуча и прихрамывая на все четыре лапы, выполз на середину гостиной. Боевые раны после схватки с Малышкой зажить не успели. А для пущего эффекта Живоглот воспользовался знанием и арсеналом пойманных гномов и извазякался в каком-то дурнопахнущем средстве. Со стороны (да и на близком расстоянии тоже!) казалось, что он истекает кровью. И вот-вот отдаст Мерлину душу...
Рон, находясь во власти Морфея, чувствовал себя довольным жизнью. Никто не трогает, не достает, не посылает, ничего не требует – это ли не счастье!? Но всему на свете приходит конец – суровый закон действительности.
Выиграть нельзя. Остаться при своих нельзя. Нельзя даже выйти из игры. И сердитый окрик тому подтверждение:
— Рональд Билиус Уизли, это как понимать, твою мать?!
Сьюзан-Делинда вышла из себя и вернуть обратно будет тяжеловато... Проверено на личном опыте.
— Что случилось, тыквочка? – в последнее время Сью умиляли подобные прозвища. – Тебя снова тошнит?
— Болван! Какой токсикоз – мне рожать скоро! И ты назвал меня толстой? – миссис Уизли прищурилась – верный признак того, что рыжий аврор сегодня будет спать на коврике. За дверью.
— Нет-нет, вишенка, – поспешил задобрить вторую половинку Рон, – я не это имел в ввиду.
Хотя беременная тройней Сью и напоминала арбуз на ножках огорчать ее, явно, не стоило! Родит и придет в норму. Тем более, ждать осталось неделю! Она такая!.. Чего хочет – обязательно добьется. Главное, не путаться под ногами у деятельной миссис Уизли и убрать из сферы влияния разные острые и хрупкие предметы. В гневе Сьюзан становилась отличным снайпером и выбирала в качестве мишени голову незадачливого мужа, а снарядами – все легко бьющееся.
— Я спрашиваю, что это такое? – взвизгнула Сью и швырнула в Рона первое, что попало под руку, – багет. В последнее время миссис Уизли все время хотела есть. Что и сказывалось на килограммах. – Бедненький…
Уизли шире распахнул глаза, не веря собственным ушам. Жена сменила гнев на милость?
Ага, держи карман шире!
— Ты хоть кормил пушистиков или сразу на Гарри понадеялся? Твоя работа?!
Супруга ворковала, хлопотала над толстым наглым котярой Гермионы. Тот выглядел, и правда, неважно. Лежал, раскинув все пять конечностей (хвост – считается!) и закатив глаза. Картина маслом «Смерть Марата».
— А чего чуть что сразу я? Его вчера Малышка воспитывала, – кошка, до этого виновато торчавшая в дверях, повернулась к Рону и угрожающе зашипела.
— Или сам напросился. Он же стихийное бедствие! – поспешно изменил показания Уизли, вспомнив о предупреждениях Гарри.
Кот издал особенно скорбный вой, давя на жалость окружающих дам. Но обмануть сурового аврора – дохлый номер. Особенно если вы знакомы лет десять. Как Живоглот и Уизли.
— Да он притворяется, прохвост! – крикнул Рон, не особо надеясь на успех. Ведь уловки кота шиты белыми нитками.
Сью обожала рыжего прощелыгу. И могла простить ему все. К сожалению, им был не ее муж, а приблудный (то есть часто появляющийся в «Норе»!) кот. Поэтому вопль негодования не заставил себя долго ждать:
— Ты бесчувственная скотина! Чурбан неотесанный! Мандрагора лысая!
— Почему лысая-то? – Рон чрезвычайно гордился своей роскошной шевелюрой (как Живоглот – хвостом).
— Потому что я сейчас все космы тебе повыдергаю! – спокойно заметила Сьюзан-Делинда, превращаясь из бешеной фурии в здравомыслящую особу. – Если ты немедленно не оторвешься от дивана, не возьмешь Глотика и не доставишь его в Мунго. Бери на руки и держи осторожно. Я сейчас соберусь. Мне на прием тоже надо.