Нет, только не это!
«Виновата? Да, виновата. Сильная? Самостоятельная? Героиня Войны? Дура, какая же ты дура, Грейнджер… Безмозглая идиотка. Он ведь сейчас уйдет, а ты останешься одна. И кому будут нужны тогда твои ум и независимость? Министерству Магии?»
«Как же объяснить, что ты мне необходим? Только ты один, Драко…»
«Не уходи?»
Разве эти слова способны остановить? Возможно. Но не его. Не сегодня. Когда за обидой он никого не слышит. Кроме себя.
Гермионе кажется, что это какой-то дурной сон, потому что происходящее не очередная глупая ссора - разрыв.
Воздуха не хватает, а сердце, еще недавно колотившееся как сумасшедшее, наливается свинцовой тяжестью. Хочется удержать, зацеловать, заколдовать Малфоя, чтобы он не смог уйти. Чтобы простил. Чтобы дал еще один шанс...
Драко медленно поворачивает ручку.
- Прощай, Гермиона.
И его долгий, в последний раз, взгляд...
«Ты должна была стать моей. Только моей. Дура!»
Ее отчаянные глаза.
«Своенравный дурак! Мой. Только мой! Останься со мной. Прошу тебя...»
Так тяжело сказать. Так нужно сказать. Много, очень много всего... Или мало? И ее губы произносят то, что выстукивает сердце:
- Я люблю тебя.
Тихое признание ударяет Драко в спину, почти сбивает с ног, неумолимо, как Авада. Он застывает, оглушенный этим шепотом. Рука соскальзывает с ручки, так до конца и не открыв дверь.
«Что еще ты придумала, Грейнджер? Новое непростительное? И зачем? Чёрт! Почему именно сейчас? Просто дай мне уйти. Не хочу ничего слышать! Я ничего не слышал. Ничего!»
Драко в оцепенении молчит – он так долго ждал этих слов, а сейчас, когда совместное будущее находится под угрозой, оказывается не готов. На душе мучительно и одиноко. Из-за Гермионы. Но теперь он не может сделать ей так же больно. Поэтому молчит, хотя ядовитые слова обиды так и рвутся наружу. И Малфой сильно прикусывает губу, чтобы не ляпнуть лишнего, о чем они оба потом пожалеют. Отгоняет всё, что поможет осознать этот момент.
«Вот она - дверь, - про себя. - Перед тобой. Открой же её, болван!»
- Я люблю тебя, - долетает будто издалека, заставляя снова отмахнуться от ранящих душу звуков.
Голос звучит увереннее, должно быть, Гермиона больше не хочет или не может сдерживаться.
Драко решительно поворачивается, но отвечает глухо и отрывисто:
- Думаешь, сказала «люблю» - и я растаю? Ни хрена, Грейнджер! Слышишь? Ни. Хрена!
Слова, тяжелые, неповоротливые, словно камни, бьют по-больному, уничтожают веру и накрывают, как свинцовые плиты.
Гермиона не сдастся без борьбы. Ни за что. Никогда. Потому что хочет быть нужной, любимой, единственной...
«Ты - мой. Ты не уйдешь! Даже если мне придется вывернуть тебя наизнанку и вывернуться самой».
- Я люблю тебя, - ровно. Без истерики. Чуть громче, чем раньше. Грейнджер не отступает, не смотря ни на что, ищет брешь в жесткой обороне Малфоя, ощетинившегося словно еж, надежно спрятавшегося в броню напускного равнодушия. Но Гермиона видит насквозь эти жалкие попытки остаться невозмутимым – ведь внутри Драко всё пылает. От обиды. Гнева. Радости.
- И что с того? Вот мне любопытно, ты молчала так долго, чтобы признаться именно сейчас? – усмехается Малфой, еще больше растягивая слова. Знает, что подобная привычка особенно бесит Гермиону. – Выходит – тебя надо бросить, чтобы услышать эти три слова? Почему я должен доказывать, что имею право быть рядом вот только таким способом - изводя друг друга?!
Гермиона не обращает внимания на его подначивания – чувствует, лёд тронулся. Может быть, теперь Драко поймет и простит её. Но сначала выскажет всё, что наболело.
- Не надо никому ничего доказывать, - мягко, успокаивающе, шепчет она, подходя ближе. Потому что так хочется стать снова ближе. – Пойми, наконец, я люблю тебя.
Он очень хочет поддаться, но простить ее сейчас – значит, принять правила игры Грейнджер. Будто случившееся – пустяк. Досадное недоразумение. Если не решить проблему незамедлительно - дальше станет хуже. И уже ничего нельзя будет исправить. Ее «я сама» должно остаться в прошлом. Теперь и навсегда – только мы! Драко нравится ее сила духа и самообладание – иначе они бы не смогли быть вместе. Но, черт возьми, кто из них двоих мужчина? Гермиона должна зарубить себе на героическом носу и вдолбить в безобразно заумную голову, что, иногда уступая, можно выиграть гораздо больше.
Но как же сложно сопротивляться шепоту! Глазам... Собственным мыслям... Не железный же, в конце концов!
И, с трудом сбрасывая наваждение, Драко саркастически выгибает бровь:
- Ты нашла самое подходящее время, Грейнджер! Почему сейчас?
Он бросает слова, не задумываясь. Как будто давно собирался сказать, но сдерживался. А в это мгновение его будто прорвало:
- Не полгода назад, когда ушёл после первого "нет"? – тихо.
- Не вчера, на столе, умоляя "еще"? – громче.
- Не сегодня в кабинете? – на несколько тонов выше.
- Столько раз стонать подо мной и промолчать в главном? – Драко уже не кричит, почти хрипит, и от этого становится страшно. Потому что он действительно раньше думал, что для неё их отношения – просто секс. Привычка. Поиск острых ощущений. Запретное удовольствие. Сомневаться во взаимности стало для Малфоя таким обыденным.
Гермиона замирает в полушаге, с трудом понимая, что он говорит. А Драко смотрит прямо на нее и уже не в силах остановиться:
- Почему не тогда, а сейчас?! Когда сделала из меня дурака! – кулаком о стену.