- Начинайте уже! Общественность готова! – задние ряды напирали на передние, отчего образовалось небольшое столпотворение – гномы переживали, что обед прокиснет с этой церемонией.
Клеопатра посильнее прижала полузадушенного Цезаря к могучей груди – и милостиво кивнула:
- Давай, папаша, благословляй!
- Нам еще стране угля давать! – пискнул слизняк, прибалдевший от неожиданно обретенного богатства десятого размера, и тихо невесте на ушко: - Драть буду, как сидорову козу, и во всех позах!
Все присутствующие разом замолкли: покрасневшая и смущенная принцесса – зрелище не для слабонервных! Король даже прослезился – будущего зятя он уже почти уважал. А что, слизняк – это временно! Лишь бы гном, тьфу, колдун был хороший. С клепоусмирялочкой в штанах! Кстати о палочках…
- Эй, как там тебя? Министр по угождению мне любимому! Тащи сюда дубинку да потолще!
- Я Хранитель королевских регалий! – тихо возмутился вышеупомянутый, а вслух подобострастно проблеял: - Скипетр, Ваше Величество?
- Ты что, глухой?! – гаркнул Ворчелло Разбушевавшийся. – Женилку мне неси! Совсем страх потеряли!.. Эй, палач, выплюнь курицу и проводи этого дубину за дубинкой в королевскую сокровищницу! Да не в государственную, в мою личную! Под кроватью. Я там за тридцать лет большую коллекцию палочек для бракосочетания собрал. Да шевелитесь, а то уволю всех к ядрени фени! Без выходного пособия!
Потом повернулся к дочке и затараторил:
- Ты не думай, Клёпочка, все из лучших пород древесины. А всё мамочка твоя…
- Маму не трожь! – пробасила принцесса и обратилась уже к жениху: - А ты чего молчишь? Не превращаешься? А то папочка сейчас как даст дубинкой по лбу – размажет по стенке! Что, мне еще тридцать лет в девках ходить? Не согласная я!
Эйвери, не знакомый с брачными обычаями гномов и по дороге пропустивший болтовню садовых вредителей мимо ушей, хотел уже уползать от греха подальше. Живой слизняк круче мертвого Цезаря. А он помирать еще не готов! Молодой еще, зелененький, пятый десяток разменял. Недавно…
Но бдительный Живоглот вовремя схватил смелого на словах дружка за шкирку и церемонно поклонился Клеопатре:
- Ваше Высочество! Я знаю о щепетильности вашей натуры (хмыкнул в усы) и строгости королевского воспитания (еще один незаметный смешок!), но церемонии мало. Избранница Цезаря должна проявить мужество и великодушие и облобызать прилюдно будущего супруга и повелителя в анимагической форме его. Желательно, с любовью! И тогда он Ваш и душой, и телом. На веки вечные! - рыжий подхалим вдруг не на шутку занервничал, как бы вся эта затея с поцелуем не накрылась медным тазом.
Слизняк во все глазки-перископы уважительно уставился на лохматого пройдоху – не кот, а чистый дипломат! Хоть с почетной миссией его за границу отправляй! Но Живоглот уже бесцеремонно тряс Эйвери и тихо шипел:
- Я разве один отдуваться должен? А ну-ка, собирай остатки своего аристократического воспитания и быстренько подтверждай мои слова! Комплименты разбазаривай! А то останешься анимагом-недоучкой! Правда, ненадолго. Тебя принцесса с потрохами сожрет. И без соуса! Ты ж ей там что-то на ушко шептал? Вот и еще раз постарайся!
Цезарь, конечно, слыл тугодумом, но строптивых дам укрощать умел. Иногда. Поэтому покопавшись в своем небогатом любовном арсенале и мысленно представив последствия неудачи, слизняк сначала побледнел, потом позеленел, а потом стал нежного серобуромалинового оттенка. А Живоглот, махнувший на того лапой, решил сам спасать положение и тут же объяснил наследнице престола и ее отцу, удивляющимся такой цветовой гамме жениха:
- В переводе на нормальный язык – Цезарь уже пылает от любви и переживает, что не вызовет в вас ответного чувства, Ваше высочество! Поэтому не томите! Дайте ответ!
- Ты, это, красавишна моя, - булькнул Эйвери, старательно подыскивая эпитеты, - любимая… Единственная… ээээ… пирожок мой сладенький. С изюмом…
Клеопатре с роду никто таких ласковых слов не говорил. Поэтому она сначала остолбенела. Молчала минуты две. Потом прослезилась даже! Ей! В любви! Признались! Да за это….
- Согласна! – заорала счастливая принцесса и выхватила жениха из лап пушистой свахи.
Эйвери тут же вытянул губы трубочкой. Наконец-то его поцелуют! Ураааа!
- А ну стой! – вмешался король. – Куда лезешь, губищами? Доченька, неприлично это! Он же... животное!.. Еда! Отечественным производителем и не пахнет!
- Ша, папаша! – Цезарь уже осмелел, принаглел и разболтался. – Иначе конь мой боевой, тьфу, рыжий вмиг напомнит кто тут животное, а кто злой волшебник по имени Цезарь Мстительный! И производительный, - быть смелым за чужой счет - типичное Пожирательское дело.
- Ты, это, не менжуйся – а давай целуйся! – скандировала толпа заждавшихся обеда гостей. – Время спать – а мы не ели!
- Сейчас король речь толкнет, палкой успокоит обоих – и начнем! – подначивали с другого конца залы.
- Дык, я о потомстве исключительно, - стушевался король. – Но если дочка не против, я молчу… молчу.
- Дочка не против! – и Клеопатра смачно, вложив всю нерастраченную любовь и здоровые потребности молодого организма, чмокнула слизняка прямо между рожек.
Где-то стукнуло, брякнуло. Погасли все свечи, и тронная пещера погрузилась во мрак.
- Кина не будет – электричество кончилось, – пискнул кто-то.
- Спокойствие, только спокойствие, - мяукнул Живоглот, очень даже ожидавший подобного пердимонокля. – Это издержки магии. Просьба не разбегаться и не наступать на пятки! А то сейчас всех заколдуем! Запасайтесь гробами, дьяволы! Эй, шутка! Шутка!