Ведь предупреждал Драко — никакого секса в кабинете! Помнится, как-то раз с Нарциссой забылись и… Предки советами потом достали:
— Люциус, ну кто так делает? — дед.
— Может, еще раз попробуешь? — прадед.
— Технику бы улучшить надо, — прапрадед.
Ох, как нелегко заткнуть волшебный портрет… С ума сводили! А сейчас еще хуже — о воспитании заговорили…
Тут не только успокоительные употреблять начнешь, но и заавадиться захочешь. По-тихому. И Люциус решил выпить не только двойную порцию Железноспокоиса, но и продегустировать новое снадобье, присланное в качестве рекламы. Что тут скажешь, с таким наследничком научишься всякую дрянь глотать.
Якобы волшебное средство обладало приятным вкусом, поэтому лорд Малфой не только успокоился, но даже затянул гимн самому себе. Собственного сочинения.
На странные звуки со стороны двери Люциус и внимания не обращал, постучат и перестанут. Он в доме хозяин! (Нарцисса, слава Мерлину, на такое безобразное поведение не способна).
— Мерлин, храни наш род
От Грейнджер и от невзгод.
Каждый Малфой — герой…
— Морок, чума, геморрой, — чей-то шипящий бас нарушил такую красивую (с точки зрения Люциуса) песню.
Лорд Малфой даже чуть зельем не захлебнулся. От неожиданности.
— Кто здесь? — неестественно высоким голосом поинтересовался «герой».
— Совесть твоя! Из ссылки вернулась. Случайно.
Совесть Люциуса в глазах оного почему-то имела непрезентабельный вид. Толстый рыжий наглый котяра. Любимчик Грейнджер и ухажер Мамбы.
— А, Живодер, кажется, — Люциус глупо улыбнулся и на всякий случай наложил на себя диагностические чары — не заболел ли ненароком.
— Живоглот, — важно поправил тот уже достаточно накачанного зельем Лорда и грациозно плюхнулся на стол, поближе к желанной бутылочке с валерьянкой.
— Шла бы ты отсюда, совесть заросшая, — чары не показали никаких нарушений, но говорящий кот — это перебор. Малфой выпил очередную порцию Железноспокоиса, прихлебывая новым зельем.
— Грубо, — вставил пару сиклей книзл, — а еще аристократ! Нет, чтобы налить усталому путнику. И эльфам накажи фуа-гры принести, пить без закуски — дурной тон.
Наглость Живоглота зашкаливала — в другой раз Люциус запустил бы парочку непростительных, но успокоительные действовали как-то не так: расслабляли и показывали мир в розовом цвете. Точнее, в рыжем.
— А дарственную на Мэнор вам не написать? — как можно любезнее произнес лорд, растягивая слова до плюс бесконечности. — Сгинь, нечистая сила!
— Я умывался, — оскорбился нахальный котяра и выпустил когти, — а тебе не мешало бы инструкции прочитать. Тянешь в рот всякую гадость, как маленький, ей-богу!
— Уйди, малявка, я в печали, — надавил на жалость Малфой, но плеснул валерьянки в чайное блюдце и подсунул коту. Травиться в одиночку — не в характере лорда.
— Если перевести мой возраст на человеческие годы — мы ровесники, — Живоглот гордо распушил свое достоинство — хвост. — Поэтому прими несколько советов: не пей сомнительных лекарств, не повышай градус и не смешивай магловское с магическим.
— Кто посмел мне, лорду Малфою, магловскую дрянь подсунуть? Ну, держись, аптекарская пиявка, я тебе покажу, как шутки надо мной шутить!
— Да ладно тебе, — завел старую шарманку кот. — Хорошо же сидим. Да и помогло ведь...
— Не учи ученого, — оборвал тираду неблагодарный слушатель. — И вообще, почему ты разговариваешь?
Люциус устало потер виски — дело пахло керосином. Ему срочно надо в Мунго.
— Нет, когда мне попадались говорящие лягушки, я списал на проделки эльфов. Но пьющие и болтающие коты… Я сошел с ума?
— Я ж объяснял — совесть я твоя, — усмехнулся полукнизл, вылизывая уже третье блюдце валерьянки, — вот ты меня и слышишь. И не связывался бы ты с пройдохами из Лютного: отравят раньше времени. А все потому, что нельзя препятствовать свадьбе Гермионы! Ну, женится сынок, ничего страшного не происходит. А там, глядишь, внуки пойдут...
— Внуки? — от подобной перспективы Люциус попытался встать, но рухнул обратно в кресло и выпил еще целый стакан успокоительного. — Так это Грейнджер на меня глюки натравила? Вот зараза!
— Напраслину говоришь, нехорошо это, — Живоглот сел столбиком и лихо оттопырил усы, — нужен ты Гермионе, как мне седло! Нечего запрещенный вариант Железноспокоиса с магловской валерьянкой на спирту хлестать. Это признак идиотизма и алкоголизма. Хоть бы меня позвал - в компании же веселее пить.
Лорд Малфой стоически снес оскорбление — просто задремал на пять минут. Но кот не дал щедрому собутыльнику уйти в нирвану и разбудил дружеским укусом в кончик аристократического носа.
— Не спать, — верещал Живоглот, — мы еще к консенсусу не пришли.
— Сапоги сними, — выдал Люциус, фокусируясь на лохматом глюке, — нечего в обуви по столам лазить.
— Сапоги? Какие сапоги? — тот оглядел собственную тушку, но ничего кроме шерсти не обнаружил. — Закусывать надо!
И протянул собутыльнику канапе с черной икрой. Фуа-гра кот уже давно схомячил в одну харю.
— Ты зачем дядю-анимага съел? — вдруг крикнул Люциус, делая грозное лицо.
— Никого я не ел, я кот, а не людоед, — тихо, как маленькому, объяснял Живоглот. — Это предок мой был, в сапогах который.
Понемногу полукнизл начал соображать — Малфой намешал снадобий и видит галлюцинации.