И ещё она подумала, что интересно бы посмотреть, в каком таком зачарованном замке живёт хромой принц. Уж наверное, тот замок до крыши набит всякими диковинами, и там вся домашняя работа делается сама собой?
Ну вот, снова она о нём думает! Мадлен засветила дополнительный магический шар и рассмотрела левую руку – не появилось ли на ней чего недозволенного. Что он за неё хватался весь вечер? Что там такого? Сейчас Мадлен казалось, что рука прямо горит в том месте, где он коснулся её губами на прощание, но – никаких отметин там не было. Наверное, это какая-то его дурацкая магия, потому что ну как так можно-то? Сколько времени уже прошло, как они расстались, а она до сих пор чувствует его губы на своих пальцах, ну немыслимо же так!
Мадлен позвала камеристку Одиль, чтобы помогла ей помыться и заплести волосы на ночь. Глядишь – и поможет от навязчивых мыслей. И руки помыть хорошенько, вот. О чём там говорила принцесса Катрин? Праздник послезавтра? Может быть, получится заглянуть на него ненадолго и исчезнуть? Всё равно у неё одно-единственное приличное платье, и то уже очень не новое и совсем не модное. В таком платье лучше всего – стоять у стеночки.
Правда, Одиль возрадовалась, как только услышала про праздник, и тут же начала трещать о том, что там Мадлен смогут увидеть какие-нибудь достойные мужчины, ведь в доме его милости бывает столько достойных мужчин! И у неё тоже одно на уме…
- Почему меня все так не любят, что хотят снова выпихнуть замуж? – спросила совершенно расстроенная Мадлен.
- Отчего же не любят? – удивилась Одиль. – Так наоборот же – заботятся. Чтобы было, кому вас и обогреть, и защитить.
- Много меня Ангерран обогревал и защищал, - фыркнула Мадлен.
- Не все же такие, - пожала плечами Одиль.
Она была ровесницей Мадлен, ей тоже вскоре исполнится двадцать семь. Но Одиль была замужем три года, а потом муж погиб, и единственный сын тоже умер. И брак Одиль был совсем не похож на брак Мадлен. Ну да она не дочь графа, ей можно было выйти за пригожего парня из людей Кресси. Жаль, что у неё так случилось. Жаль, что даже сына не осталось, у Мадлен-то хотя бы дочери. Они чудесные, а замуж их выдавать ещё не скоро – пока можно просто радоваться.
- Почитать вам? – спросила Одиль, когда Мадлен была помыта, заплетена и облачена в ночную сорочку.
- Нет, Одиль, спасибо, ступай, - никакие занимательные истории тут не спасут.
У Вьевиллей большая библиотека, и Мадлен разрешили брать там любые книги, какие ей глянутся. Она и берёт – себе, дочерям и камеристкам на развлечение. Но сейчас, увы, совсем не хочется читать ни про подвиги, ни про любовь.
Может быть, потом.
Мадлен ещё немного вспоминала проклятущего хромого принца… а потом уснула.
Жиль очень любил бывать в кабинете зятя-маршала – потому что это был не кабинет, а прямо райский уголок. В углу стояло апельсиновое дерево в кадке – его привезли из далёких южных земель. На дереве обычно восседала пара больших ярких попугаев – они умели разговаривать и время от времени выдавали что-нибудь необыкновенно смешное. Мужик, Жако, ругался, как заправский сапожник, а дама, Кара, пищала, охала и фыркала, как светская красотка. А ещё они летали по дворцу, нещадно подслушивали и потом повторяли всё это хозяину на разные голоса. На вопрос – зачем тебе эти болтливые холеры, зять только вздохнул и сказал – сначала, мол, понравились, а теперь куда их уже, паразитов? Паразиты при этом садились к нему на плечи, нежно тюкали клювами и говорили что-то вроде «Годфри хороший». Впрочем, маршал не оставался в долгу, и об обитавшем в доме Жиля его милости Котальдо, магически выведенном звере породы кошачьих, тоже отзывался весьма по-военному.
Вот и сейчас попугаи сидели на плечах хозяина, под деревом журчал небольшой фонтан – сестрица Катрин как-то заколдовала воду, что она всё время лилась на лопасти маленькой мельницы, на столе стоял графин с крепкой настойкой и стаканы, и лежала карта.
- Ты не боишься обсуждать при них государственные дела? – усмехнулся Жиль.
- Не боюсь, это они пусть боятся болтать, где не пристало, шеи сверну, если узнаю, - маршал Годфруа почесал клюв сначала мужику, потом барышне. – Ты же не боишься, что твой огромный кот выйдет погулять и задерёт вместо крысы какого-нибудь ценного придворного нашего с тобой величества? Ладно, к делу. Катрин рассказала, что ты придумал стоящую штуку, но расскажешь о ней сам.