После паузы.
Распорото хорошо. Зашить труднее. (Помолчав). Вы спрашивали меня относительно подробностей нашей политической программы. Одним из основных пунктов является возрождение семьи и методическое воспитание размножительных инстинктов.
Ле Труадек. Разумеется, это самое неотложное. Приветствую всей душой.
Мируэт. Так как мы не партия шутов и акробатов, то мы не намерены, начертав это на своем знамени, забывать об этом на деле. Глава партии, который после красивой речи о размножении возвращается в свою холостяцкую квартиру курить трубку, нам не годится.
Ле Труадек. Вы хотите, чтобы я женился?
Мируэт. Без всяких колебаний.
Ле Труадек. О!.. Но на ком, боже мой!
Мируэт. Вы знакомы с баронессой Жантиль-Дюран?
Ле Труадек. Я встречался с ней два-три раза. Так вы хотите, чтобы я…
Мируэт. Терпение!.. Правда, сначала мы имели в виду ее. Сама баронесса не возражала. Напротив, совсем напротив. Вы ей нравитесь. Интеллектуально, а также физически.
Ле Труадек. А!
Мируэт. Но баронессе уже поздно становиться матерью.
Ле Труадек. Как! Вы хотите, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Даю вам слово, что они у вас будут.
Ле Труадек. Но вы меня приводите в ужас, дорогой друг!
Мируэт. Дайте мне кончить. Вы знакомы с младшей дочерью баронессы, Женевьевой?
Ле Труадек. Не припоминаю.
Мируэт. Это ничего. Женевьева! Одно из прекраснейших имен Франции, правда? Пантеон… Аттила… Хлодвиг!.. Мадмуазель Женевьеве скорее меньше тридцати лет… скорее меньше, чем больше… Это не Венера, выходящая из морских волн. Но никакого внешнего уродства. Превосходные принципы, без ригоризма. Что касается средств, то имя Жантиль-Дюран делает излишними пояснения. Среди прочих преимуществ этот брак, по мнению временного комитета, самым изящным образом разрешает вопрос о вашем материальном положении.
Ле Труадек. Я не знал, что Жантиль-Дюраны так богаты.
Мируэт. Очень богаты! Конечно, в нашем возрасте надо радоваться, если женщин еще прельщают наши деньги, не правда ли?
Ле Труадек. До некоторой степени.
Мируэт. Но гораздо реже случается, чтобы они сами нам их предлагали. Вы увидите, что эта перемена ролей не так уж неприятна и что она помогает мириться с другими сторонами дела.
Ле Труадек. Согласен. Но вы настаиваете на том, чтобы у меня были дети?
Мируэт. Настаиваю ли? Категорически!
Ле Труадек, в некотором размышлении. Я не знаю, создан ли я для политической деятельности.
Мируэт. Что за вопрос! Женщина, которой нет еще тридцати лет, может быть матерью, да или нет?
Ле Труадек. Я не отрицаю.
Мируэт. Тогда в чем дело?.. Все было бы хорошо, если бы не одно маленькое затруднение. Мадмуазель Женевьева вполне разделяет идеи размножения. Этот пункт нашей программы ее не страшит. Мне даже кажется — позвольте мне указать вам на это, — что она может стать горячей поборницей. Да, да. Это только первое впечатление от нее обманчиво. Но увы! Она страдает некоторой узостью взглядов. Она заражена предрассудком равновозрастных браков. Не будем скрывать от себя, что тридцатипятилетний супруг был бы ей больше по душе. Но она забывает одно: отвечало ли бы это интересам партии. Это не политический ум. Может быть также, она недостаточно представляет себе способность человека ваших лет быть отцом.
Ле Труадек. В этом она может ошибаться.
Мируэт. Безусловно! И мы постараемся открыть ей глаза. Но она довольно упряма.
Ле Труадек. Она меня видела когда-нибудь?
Мируэт. Да, два раза, кажется; на лекциях, которые вы читали зимой.
Ле Труадек. И я ей не нравлюсь?
Мируэт. Как лектор — очень.
Ле Труадек. Читала она мои сочинения?
Мируэт. Она мало читает. Она равнодушна к науке. И к литературе.
Ле Труадек. Я не намерен навязывать себя этой молодой особе. Но только она напрасно воображает a priori, что человек моих лет… Знает она о моей связи с мадмуазель Роланд?
Мируэт. Конечно, нет. Она не любит сплетен да и вообще чуждается света. В этом отношении нам нечего опасаться.