— Ты объяснил ему, чего хотят Тернеры? — Джейд все-таки не смогла удержаться от вопроса, который давно ее мучил.
— Да, я считал, что он вправе знать правду, просто… на всякий случай.
— Значит, Мэтью знал, что Тернеры хотят отобрать его у тебя?
— Да, знал. И поверил, что я не допущу этого, поэтому я не мог его подвести…
— Ты и не подвел, — сказала Джейд.
Как высока была степень доверия Мэтью! Именно эта вера, без сомнения, заставляла Эвана чувствовать ответственность за мальчика. Он предпринял все мыслимые меры, включая женитьбу на нелюбимой женщине, ради того лишь, чтобы отстоять свое право на Мэтью.
— Когда тебе нужно вернуться в Бостон? — спросила Джейд.
Эван сделал еще глоток перед тем, как ответить.
— Не раньше следующей недели, — наконец сказал он, не уточняя, что его контракт с телеканалом истек и весь последний месяц он всерьез подумывал о других вариантах, включая переезд на Западное побережье. Отец не становился моложе, а с тех пор, как появился Мэтью, он не раз затевал разговор о переезде Эвана в Орегон, чтобы у мальчика был не только отец, но и дед.
Отец также сообщил, что собирается в скором времени отойти от дел. Правда, он и раньше затевал об этом разговор, но не так конкретно. А на этот раз он спросил Эвана, нет ли у него кого-нибудь на примете, кто мог бы заинтересоваться двумя его газетами. Вопрос был задан не случайно и достиг цели. Эван задумался, не взяться ли самому за это новое для него дело. Сейчас, когда проблема с опекунством решена, пора серьезно поговорить с отцом об этом.
— Эван! — Мягкий голос Джейд прервал его мысли.
— Извини, — смущенно улыбнулся он, — столько всего надо решить…
Он привычно уперся локтями в колени, обхватив стакан обеими руками.
— У Мэтью все будет в порядке, — сказала Джейд, полагая, что Эван задумался о мальчике. — Наверное, на него просто подействовали события сегодняшнего дня.
Эван встретился с ней взглядом.
— Надеюсь, что ты права, — ответил он, тронутый ее беспокойством. — Меня поражает, как быстро ребенок смог проникнуть в твое сердце и обосноваться там.
Джейд отвела взгляд. Неужели эти слова ее выдали? До этого она могла лишь гадать, как бы Эван относился к их ребенку, если бы тот выжил. Теперь она знала.
— Быть отцом — самое трудное из того, чем мне когда-либо приходилось заниматься, — продолжал он.
— Должна сказать, что у тебя это отлично получается, — пробормотала Джейд неожиданно охрипшим голосом.
— Хотелось бы мне, чтобы этого не понадобилось… чтобы Нина и Филипп были здесь. — Эван глубоко вздохнул и, опустив голову, разболтал в бокале остатки жидкости.
Джейд почувствовала, как глаза наполняются слезами, и решительно прогнала их прочь. Несмотря на одержанную сегодня победу, Эван не казался счастливым, его явно что-то тревожило. Она с трудом подавила желание прикоснуться к нему, утешить.
— Думаю, ты знаешь, что твой отец на этот раз всерьез собирается уходить на отдых, — сказала она, пытаясь отвлечь его от грустных мыслей.
— Что? А… да, я знаю, — проговорил Эван, выпрямляясь. — Похоже, это действительно серьезно, — добавил он, поднимаясь на ноги.
— Правда, он уже не раз затевал эти разговоры, — напомнила Джейд, вызвав легкую улыбку на лице Эвана.
— Все-таки когда-нибудь он нас удивит, — заметил Эван, направляясь к бару. — Я ценю то, что ты за ним присматриваешь, — сказал он и, повернувшись, взглянул на нее: — Скажи, куда ты отправилась, когда убежала от меня из Нового Орлеана?
От неожиданности сердце забилось быстрей, и Джейд взглянула на пустой стакан в руке, пытаясь справиться с волнением.
— Я… я полетела в Лос-Анджелес, это был случайный выбор, и я… пробыла там несколько недель, — сказала она, так ничего и не придумав.
— И там ты встретилась с Вероникой?
— Да, — ответила Джейд, вспоминая, как она познакомилась со своим нынешним главным редактором. Вероника жила в том же отеле, они как-то незаметно прониклись взаимной симпатией, и Джейд рассказала ей свою историю, опуская некоторые подробности. Вероника посоветовала ей обязательно закончить последний курс, получить диплом и обещала работу в своем журнале. Вернувшись в Портленд, Джейд так и сделала. А потом она получила работу в журнале и впервые за несколько лет почувствовала себя востребованной.
Они разговаривали еще целый час. Какое же все-таки удовольствие — общаться на равных с человеком такого интеллектуального уровня, как Эван! Раньше такого не было. Те четыре месяца, что они провели вместе, Эван лишь снисходительно поддразнивал ее, втягивая в споры, однако все это было не всерьез — что-то вроде игры в поддавки. Они наслаждались шутливыми препирательствами, и часто это становилось прелюдией к жарким ласкам.
Но такого вечера, когда бы они вот так, на равных, обменивались мыслями, обсуждая то, что представляло взаимный интерес, у них никогда не было.
— Ты посмотри, оказывается, уже поздно, — сказал Эван, поднимаясь из глубокого кресла, в котором провел последний час. — Ты, должно быть, утомилась. День был долгий. Я вот только сейчас почувствовал, что по-настоящему устал.
— Я посмотрю, как там Мэтью, — сказала Джейд, поднимаясь со стула и покрепче затягивая пояс халата.
— Я тоже собирался это сделать. — Зевнув, Эван последовал за ней в спальню.
В полумраке комнаты было видно, как Мэтью, откинув одеяло, свернулся калачиком посредине огромной кровати, маленький и беззащитный. Джейд нежно откинула прядь волос с его лба, пощупала кожу — мальчик, к счастью, не горячий. Она накинула на Мэтью одеяло и отошла от постели. Выйдя в полутемный холл, повернулась пожелать Эвану спокойной ночи и… оказалась в его объятиях.
Он крепко прижал ее к себе, и сердце Джейд забилось от взгляда его потемневших глаз. Воздух вокруг них сгустился. А когда его рот жадно нашел ее губы, поцелуй тут же лишил ее остатков разума. Сдерживаемое весь день желание взорвалось в ней фейерверком, и тело моментально откликнулось.
Она почти забыла горячий, пьянящий вкус его поцелуев и то, как легко его рот погружал все ее чувства в хаос. Сердце неистово колотилось, а в голове раздавались тысячи маленьких взрывов. А когда она почувствовала, как его ладони, скользнув под полы халата, нежно обхватили ее грудь, всякие мысли о сопротивлении покинули ее.
Кровь тяжелыми толчками билась в висках Эвана. Видит Бог, он пытался не допустить этого, но слабый запах сирени, преследовавший его все эти дни, разбудил забытые желания, толкнул его к неистовым объятиям и поцелуям. Он не мог спокойно смотреть на ее рот, и теперь соблазнительные губы действовали на него как мощный допинг. Шелковистая тяжесть ее грудей в его ладонях зажигала кровь, а нежный, покорный вздох музыкой прозвучал в его ушах.
Руки Джейд обвились вокруг его шеи, вся дрожа, она прижалась к крепкому возбужденному телу. Почувствовав, как его руки нежно спускают с ее плеч халат, она тихо застонала. Эван не мог насытиться ею, а когда его ладони спустились с гладкой спины на маленькие крепкие ягодицы, почувствовал, что совсем пропал.
Оторвавшись от ее губ, Эван перевел дух, стараясь вернуть остатки самообладания. Колотилось сердце, стучала кровь в висках от страсти, готовой разрушить все. Он медленно выдохнул и, открыв глаза, увидел в глазах Джейд отражение собственного жгучего желания. Вот сейчас подхватить ее на руки и отнести в постель — что могло быть естественнее? Но он чуть ослабил объятия и с трудом произнес:
— Джейд! — (Она уткнулась ему в плечо разгоряченным лицом.) — Ты знаешь, я так хочу тебя, — пробормотал он в ее волосы и замолк, стараясь выровнять дыхание. — Но пока я еще окончательно не сошел с ума, скажи, что ты тоже этого хочешь…
Эти слова подействовали на Джейд как холодный душ. Она всхлипнула и откинулась назад, ужасаясь тому, что только что произошло… Она даже не попыталась сопротивляться своему и его желанию. Вырвавшись из его рук, торопливо запахнула халат и крепко завязала пояс дрожащими пальцами.
— Нет… я этого не хочу, — произнесла она срывающимся голосом, пытаясь скрыть бьющееся в ней желание. Ее истосковавшееся тело требовало удовлетворения, которое мог ей дать только он. Ее явная ложь была слишком очевидной для них обоих. Однако к Джейд уже возвращался разум, который напомнил ей, что однажды она уже проходила по этой дороге. Ей слишком дорого далось понимание того, что одного желания, даже такого страстного, недостаточно и никогда не будет достаточно.