— Харриет, — услышала она знакомый голос герцога. — Что случилось? С вами все в порядке? Вы не плачете?
Герцог подошел к ней. Он был такой милый и такой грубый одновременно, словно черное и белое. Харриет опустила руки и стояла, недвижима, глядя на Гриффина, словно та статуя в парке, словно ее саму превратили в камень и обезглавили.
— Вы сейчас были на террасе? — спросил он требовательным тоном.
Она кивнула и медленно подняла взор, чтобы посмотреть ему в глаза. Ну, как кто-то мог поверить, что Гриффин убил своего брата? Хотя, конечно, его грубые черты лица, хмурый взгляд, суровый нрав многих могли настроить на такой лад, но она была уверена, что ему нравится выглядеть именно таким.
Герцог всматривался в темноту за ее спиной.
— Вы все это время были одна? — Да.
— А где тот джентльмен, что ушел с вами? — спросил Гриффин, нахмурившись.
Харриет задумалась. Какой еще джентльмен?
— Вы имеете в виду того юношу, с которым я танцевала?
Он молча смотрел на нее, ни тени улыбки на его хмуром лице.
— Где он?
— Я не знаю. Думаю, пьет шампанское. Я ему не сиделка.
— Один? — спросил Гриффин, совсем уж ничего не понимая. — Он оставил вас и пьет шампанское? Почему?
Харриет сглотнула. Если он и дальше будет смотреть на нее с такой страстью, она не выдержит и расскажет ему все. Ей придется выложить ему все, что она слышала в саду. И хотя ей сильнее всего на свете хотелось выставить леди Констанс в дурном свете, она понимала, что сейчас не время и не место для сведения счетов.
— Я не знаю, почему он оставил меня, — сказала она снова. — Может, я так ужасно танцую, что ему захотелось напиться. А может быть, он заметил, как вы смотрите на нас, будто огромный людоед. Вы только не обижайтесь, но вы действительно порой так посмотрите, что аж мурашки по коже.
— А мне казалось, я держу себя в руках. Харриет фыркнула.
— Вы что, шутите? Да у него поджилки тряслись, пока мы танцевали.
Гриффин улыбнулся, не пытаясь ничего отрицать.
Харриет подождала немного, но поскольку он ничего больше не сказал, она попыталась проскочить мимо него.
Но герцог поймал ее за локоток, притянув к себе.
— С вами явно что-то стряслось. — Он внимательно посмотрел ей в глаза, положив ладонь ей на щеку.
Харриет не сопротивлялась. Она знала, что простодушный взгляд может скрыть нечистую совесть. Хотя она ничего предосудительного не делала. Вот только сердце неудержимо билось в груди.
Его взгляд скользнул вниз, по длинному шелковому платью до кончиков пальцев в бальных туфлях.
— Я только что был на террасе, — сказал Гриффин, направляя ее к стене, — и вас там не видел.
— Но я тоже не видела там вашу светлость. Должно быть, мы разминулись, когда я пошла через сад. Там так легко заблудиться.
Он нахмурился:
— Но и я прошел через сад.
Ей не следовало спрашивать, но Харриет не удержалась:
— А вы, ваша светлость, ничего интересного там не заметили?
Гриффин повел бровью.
— Все самое интересное я нашел в коридоре.
— Говорят, у маркиза бесценная коллекция произведений искусства.
— Я слышал, — пробормотал он, — что интерьер некоторых комнат в этом доме сделан специально с целью соблазнения.
— Ходят такие слухи.
Гриффин провел большим пальцем по ее щеке от уха к подбородку.
— Членов семьи попросили остаться на ужин после того, как разойдутся остальные гости.
Она пропустила мимо ушей внутренний голос, который предупреждал ее об опасности.
— Тогда вам придется остаться.
— Я останусь только в том случае, если вы останетесь вместе со мной, — сказал он упрямо.
— Сколько вам лет, ваша светлость?
Он провел пальцем по кружевам, под которыми скрывались ее груди.
— К чему вам это знать? Ей пришлось улыбнуться:
— Не так много для человека, который привык, что все вершится по его воле, не правда ли? Зачем вы приехали в Лондон, если вам хочется покоя и одиночества?
— Я никогда не говорил, что хочу быть один, — сказал Гриффин с холодной улыбкой на губах. — Я лишь хочу сам выбирать себе компанию.
— Кому-то не позволено даже такой малости.
— Зачем вы позволили мне прикоснуться к вам, Харриет? Теперь я не могу без боли смотреть на вас.
— Такова уж лондонская жизнь. Гриффин сжал губы.