— Ваша светлость, — начала она, присев в реверансе, — теперь мы называемся Скарфилдская академия для юных леди. И…
Она вынуждена была прервать речь. Дворецкий кланялся, двое лакеев последовали его примеру, служанки метались, не зная, кланяться или делать реверансы. Да что с ними стряслось? Почему они ведут себя как заводные куклы, у которых заело пружину?
— Да Бог с ним, с названием, — молвил герцог, глядя поверх Харриет. — Надеюсь, мои тетя и племянница смогут укрыться здесь от дождя.
Харриет оторвала взгляд от его военных сапог с длинными голенищами и выпрямилась. Сквозь пелену дождя в открытом дверном проеме она видела, как кучер герцога беседует с конюхом академии. Седовласая дама махала из кареты носовым платком, словно морской офицер, флажками отдающий приказ.
— Приношу вам наши извинения, ваша светлость. — Харриет подскочила к двери. — Я сию минуту провожу их в здание.
Он шагнул к ней.
— Пусть лакеи займутся этим. И если можно, пусть захватят зонты. — Он сверлил ее сердитым взглядом, не упуская ни единой детали во внешности. — Я не в настроении еще от одной дамы выслушивать, что треклятый дождь испортил ей прическу.
Это проверка, напомнила себе Харриет и медленно вздохнула.
Рано или поздно женщина в ее положении должна столкнуться с таким обращением. Она не станет реагировать на его резкость. Она выстоит, как маяк вежливости в штормах хамства. Кажется, так говорили ее наставники.
Какая жалость, что Харриет с ранних лет любила шторма.
Детство она провела на грязных чердаках Сент-Джайлза и Севен-Дайалза, и шторма у нее ассоциировались с недолгими часами семейного единения. Там она вместе со сводными братьями рассказывала байки о призраках, и, чтобы согреться, им приходилось жаться друг к другу. Порой им случалось прятаться под лоскутным одеялом от отца, который напивался до чертиков и не мог узнать в бесформенной куче в углу своих отпрысков. Иногда, выпросив нераспроданный товар у торговца пирожками, они с братьями залезали под коляску богачей или, пробравшись вдоль кирпичной стены сада, прятались в теплице. В ту пору она называла себя герцогиней Сент-Джайлза, а ее сводные братья либо смеялись над ней, либо принимали игру. Но когда кончался дождь, каждый оборванец становился сам за себя. Неделями она не видела их и не знала, где они и в какие неприятности впутались на этот раз.
И вот сейчас, во время грозы, она стояла перед красавцем герцогом и не знала, что сказать. А этот молодой повеса, похоже, не собирался облегчать ей задачу.
На помощь ей пришла Шарлотта Боскасл, которая пропела елейным голосом с лестницы:
— Гриффин! Примите наши соболезнования по поводу кончины Лайама. И простите, что не смогли встретить вас, как подобает. Мы не думали, что вы приедете раньше… следующего четверга.
Его ответная улыбка почти сразу сошла с лица, но Харриет еще долго не могла оправиться от того эффекта, который улыбка произвела на нее. Почему он так хмур? Впрочем, откуда ей знать, быть может, он все еще не оправился от смерти брата. По нему сложно было судить, отправил он брата на тот свет ради наследства или все это враки. Мисс Пеппертри нередко распускала неподкрепленные фактами слухи. А поскольку Харриет не могла себе представить, чтобы Шарлотта стала наряжаться ради убийцы, она не стала спешить с выводами.
— Ваша светлость, — продолжала Шарлотта, и голос ее с каждым словом становился все слабее, — мисс Гарднер проводит вас в красную гостиную, где вы сможете выпить свежего чаю.
Харриет почувствовала неожиданный укол ревности. Вокруг нее суетились двое лакеев с огромными зонтами, они походили на гномов, спрятавшихся под шляпками грибов. Она посмотрела на лестницу и неуверенно молвила:
— Быть может, мне лучше остаться с девочками, а мисс Пеппертри возьмет на себя честь заняться гостем?
Герцог, смеясь, оборвал ее попытки уйти от своих обязанностей:
— А с вами-то, что не так? Кроме того, вы здесь, а она нет.
Харриет сжала губы. Его властный взор раздражал ее, как недавно раздражали шепот и смех, раздававшиеся в гостиной во время ее дебюта. Она повернулась и увидела, как таращится на герцога из дверей комнаты для чаепития мисс Пеппертри, словно сова на ветке. Двенадцать учениц щебетали за столами.