Ехать было довольно далеко, да и дорогу порядком замело. Лошади проваливались в рыхлый, ещё не слежавшийся снег, розвальни двигались словно бы рывками, так что бутылки в ящике то и дело недовольно позванивали. Плыли мимо деревья в снежных кружевных шалях, долины, укутанные пуховыми одеялами, заметённые до половины частоколы сёл, спрятавшихся за этими оградами так, что дома даже не были видны с дороги, только уходили в ясное небо кудрявые дымки. Елена, плотно укрыв ноги медвежьей шкурой, лежавшей в санях, завернувшись в короткий щегольской плащик, полностью сшитый из чернобурок (по меркам Озёрного, подарок был прямо-таки королевским, но Ламберт на недоверчиво-восхищённый выдох супруги только глянул удивлённо: «Это же просто лисьи шкурки»), Елена с любопытством смотрела по сторонам, но ей довольно быстро это наскучило: зимние виды, что и говорить, были красивы, особенно на солнце, сиявшем в бледно-синем безоблачном небе, однако чересчур уж однообразны.
Охранять целителя и невестку барон послал троих своих бойцов, и разумеется, Елену сопровождали её наёмницы. Фрида, невеликая любительница ездить верхом, тоже забралась в сани, так что Елена с чистой совестью села поближе к ней, чтобы не мёрзнуть — прижиматься к постороннему мужчине, даже чтобы просто согреться, на глазах у людей барона было бы, наверное, не лучшей идеей.
— Зря покойный барон третьего сына отдал храму, — заметила Фрида. — Остался сир Георг всего с двумя братьями, а здесь всем пятерым дела бы хватило.
— Если сир Алан тоже уйдёт в послушники, а сир Кристиан — служить графу, то сир Генрих останется вообще с одним Роландом, — кивнула Елена. — Я понимаю, у барона и вассалы есть, но впечатление такое, что по-настоящему сир Георг доверяет только родным братьям.
— Ну, у сира Генриха будет ещё и кузина, обученная военному делу, — чуть усмехнулся Каттен. — Я посмотрел, как она тренируется — она ещё младшего кузена за пояс заткнёт. Просто страсть у девицы бить и крушить, отцовская кровь, что ли? Вроде бы мельникам не положено быть такими агрессивными.
— Она наконец дорвалась до возможности утереть кое-кому нос, даром что он не в муке.
— Не в муке?
Елена объяснила про «мучной нос».
— А-а, — сказал Каттен, — понятно. Да, с таким стимулом она будет отличной ученицей.
— А ей ещё и Симона сказала, — прибавила Фрида со смешком, — глянь, дескать, хоть на матушку свою, хоть на жену отца — обеих выдали замуж и согласия не спросили, а попробовал бы кто её, сиру Симону, вот так к алтарю потащить.
— Ей бы стоило всё-таки завести детей, — с неодобрением заметил целитель. — Хоть одного. Бастард — не бастард, а у большинства законных младших сыновей имения столько же. Всё, что в седле его коня. Уж на коня и на меч для сына она бы точно деньги нашла.
— Деньги легко, — согласилась магичка. — А имя? Она слишком привыкла к тому, что она Симона из Люпинов, шестнадцатое колено благородной крови, а сын или дочь как будут называться? Дочь особенно: найди-ка приличного мужа незаконнорождённой девице. Это я больше маг, чем сира, а у Симоны одно утешение в жизни — её родословная.
— А у вас дети есть, Фрида? — Елене было неловко обсуждать сиру Симону, следовавшую в арьергарде и разговора не слышавшую. — Извините, если это слишком личное…
— Две девчонки, — легко ответила та: явно это слишком личным не было. — Обе в Академии. За младшую платит отец, он же ждёт её со свидетельством об окончании в своём замке. Старшая заключила официальный договор о наставничестве с настоящим потомственным магом, — Фрида неодобрительно поморщилась, а Каттен присвистнул то ли удивлённо, то ли осуждающе. — Вернее, с магессой, озаботившейся притоком свежей крови — породистые маги Лазурного Берега все друг с другом в родстве, а вы наверняка знаете, как это полезно для здоровья потомства.
— Она должна будет выйти замуж за кого-то из сыновей наставницы?
— Да сейчас же! Кто её замуж возьмёт, дикарку неумытую? Троих детей от сыновей наставницы эта бестолочь должна родить в уплату за покровительство. Кобыла племенная, блядь! Причём без права как-то повлиять на их жизнь, и вообще, видеться с ними потом кто-то бы ещё позволил. Зато допущена в фамильную библиотеку и в ритуальный зал, сама два-три раза в год ритуалы для роста магических сил там проводит, практичная моя. Ну вот вообще не мой характер! Словно и не я рожала.
Она расстроенно вздохнула, Елена смешалась, не зная, что сказать. Добровольно пойти фактически в рабство и рожать таких же почти рабов — ради знаний и силы? Наверное, надо быть магом, чтобы понять и принять такой выбор. Да и то… вон два мага, которые понять — поняли, но точно от решения такого не в восторге.
— Далеко ещё, господин Каттен? — спросила она, чтобы не повисало неловкой паузы.
Он повертел головой, припоминая дорогу, по которой ездил уже несколько раз.
— Такими темпами разве что к закату будем, — сказал он.
— Да не, ваши милости, — утешил возчик, тыча куда-то рукояткой кнута. — Вон там взгорочек, снега поменьше, побыстрее поедем.
— Полукровка как минимум, — уверенно заявил Каттен, туго бинтуя Ламберту треснувшие рёбра. То есть, трещины он затянул магией (и оказалось, что это зверски больно — когда кости заставляют срастись принудительно), но всё равно обмотал Ламберта повязкой, под которой заново обмазал ожоги редкостно вонючей жирной дрянью. — Орки не способны к магии стихий в принципе. А ещё скорее, кто-то из похищенных ими детей нёс кровь эльфов или фейри, а шаман сумел пробудить спящий дар — уж это они умеют очень хорошо. Лет двадцать назад не мелькал в числе орков, грабивших деревни, их шаман? Он мог сам и отобрать будущего ученика.
Ламберт покрутил головой, представив себе, как мальчишка, украденный в годовалом возрасте из, к примеру, Мохового, вырастает, считая себя орком, а не человеком, и помогает своим похитителям нападать на бывших родственников и соседей. Спросил однако о более важном:
— А это как-то можно определить?
— Легко и просто. — Каттен закрепил конец повязки и устало вытер лоб рукавом, словно какой-то крестьянин или плотник. Ещё зачем-то потрогал под носом и посмотрел на пальцы, но там ничего не было. А могла быть… кровь? От перенапряжения? Он ведь, прежде чем сращивать Ламберту рёбра, долго возился с парнем, которому огненным шаром прилетело всерьёз, и уже после этого выглядел бледным и замученным, но всё равно взялся лечить и Ламберта. «Посредственный полковой лекарь», так, кажется, Фрида сказала. Ну, что полковой — сразу ясно: вместо того, чтобы сидеть в своей башне и принимать простуженных и упавших с обледенелого крылечка, по первой же просьбе поехал к Нижним Бродам, хотя запросто мог бы и отказаться. Привычнее ему среди егерей, что ли. Или в замке не нравится? К нему Аделаида не цепляется, но мало ли… — Если хотите, я могу проехаться по близлежащим деревням и посмотреть, у кого из подростков есть способности к магии, — сказал вдруг целитель. — Могу даже помочь уговорить Фриду, чтобы обучила азам: за пять лет как раз натаскает. Испытания на звание магистра такой ученик никогда не пройдёт, конечно, но вам для поддержки мечников и стрелков вполне сгодится.
— Травницы ходят в Чёрный лес за редкими травами, — задумчиво сказал Ламберт. — Раньше, я слышал, дриады разрешали там охотиться, но требовали плату натурой, а мальчишек потом приносили отцам. Растить остроухое отродье мало кому хотелось, поэтому понемногу народ вообще перестал соваться в Чёрный лес, но потомки тех полукровок остались, конечно. Это я про кровь фейри, — пояснил он.
— Я понял, — кивнул Каттен.
Он устало присел на край кровати, сложив узкие нервные руки на коленях, и Ламберт представил себе, что подумал командир отряда, лишившийся такого лекаря, про жрецов, запретивших лечить раненых магией. Ни одного пристойного слова на ум как-то не приходило, хоть и грешно вроде бы крыть служителей Девяти площадной бранью. Да Империя придёт и голыми руками возьмёт таких придурков, неужели непонятно?!