Зрителям надо бы следить за этой рукой, а не пялиться с ехидством на Женю, нога которого никак не могла попасть обратно в полуботинок.
Глупая получилась история. Хотя бы потому глупая, что сегодня перед уроком физики — между прочим, не в первый раз! — Жене захотелось стать лаборантом. Не помогал он, что ли, в прошлом году Льву Эдуардовичу, ведущему физику в двух школах Сокольнического района? А сейчас он разве не в состоянии добиться к концу мая хорошей отметки по физике? Ладно, пока не отличной — хорошей. Зато обратитесь к Перчихину: «Пожалуйста… Просим!» — он проделает любой опыт лучше всяких отличников да любимчиков.
Надо будет в ближайшие дни подбросить Валентине Федоровне кое-какие сведения о себе. Хотя бы о том, что он запросто управляется с узкопленочным аппаратом марки «Кинап». У Синцова, одного из дружков Анатолия, был такой замечательный аппарат. Многие лаборанты только и умеют, что сменить на столе приборы, пока из кабинета вываливается один класс и вваливается другой. Подумаешь, сложное дело — расставляя весы, помнить, что гири должны находиться не справа, а слева. Нет, ты сумей продемонстрировать классу научную киноленту!
Вообще здóрово!.. В лаборантскую даже старосту зря не пустят, даже комсорга. А ты заходишь, раскрываешь любой шкаф, бросаешь взгляд на инвентарную опись, не то и прямо на полки… Бери в руки все, что тебе приглянулось. Как в магазине без продавцов.
Только одно неудобство — боязно шевельнуться. Здесь у них колокол воздушного насоса — хрупкий предмет, там — термометры, да еще особенные — в них ртуть ползет до двухсот градусов! Больно уж дорогие…
Если бы не сегодняшняя история, Женя вполне мог бы стать лаборантом, только намекни… Подослали бы Таньку Звонкову, затем за уговоры взялась бы сама Валентина Федоровна. Вырвали бы у него согласие!
Время идет, начались занятия второй смены. Женя все ходит и ходит по школьному коридору. Из-за плотно притворенных дверей доносится неразборчивый говор. Тихо лишь в кабинете физики. Там Валентина Федоровна. Она, по Жениным наблюдениям, в кабинете одна. Женя давно бы скатился по лестнице вниз, тем более что съестной дух, доносящийся оттуда из буфета, настойчиво лезет в ноздри. Мигом бы вышел на волю, да удерживает надежда: вот-вот приоткроется дверь и покажется Валентина Федоровна.
Сразу бы убедилась, что сегодняшнее происшествие его, Перчихина, нисколько не задело.
Трам-та-та-там!
Еще минута, и Женя вошел в кабинет физики. Валентина Федоровна, нагнувшись, настраивала эпидиаскоп. Подняла голову, заморгала глазами:
— Ты куда?
На странный вопрос последовал не менее странный ответ:
— Я-то? В буфет!
За окном, прямо в форточку, насмешливо прочирикал воробей. Женя подался назад, но Валентина Федоровна, выпрямившись, сказала:
— Отлично. Пошли вместе.
Буфет почти пустовал. Заняты были всего лишь два стула, на них лежали портфели, черный и желтый, оба разбухшие от тетрадей. Два педагога — толстый химик Чельцов с металлическими зубами да Пал Палыч, известный своими пестрыми галстуками и тем, что за сочинения почти не ставит пятерок, — стояли против буфетчицы. Ожидая, пока она им нальет кофе, они обсуждали, какой должна быть практика у девятых классов. Чельцов, увидев Валентину Федоровну, улыбнулся, сверкнув металлом, но она не позволила вовлечь себя в спор. Она спросила у Жени:
— Нам тоже кофе? И по булочке с маком?
Женя ответил:
— Чаю!
Это было сказано неспроста. Сейчас Валентина Федоровна здóрово удивится!
Поставив стаканы на облупленную, с затейливым узором клеенку, уселись друг против друга. Женя потянулся, вздохнул.
— Ну и предмет у вас — физика! Никуда от нее не денешься. Все вокруг нас — она. Сплошь да рядом. — Он выразился точь-в-точь как Лев Эдуардович. — Нельзя плюнуть, чтобы с физикой не столкнуться.
Войдя в раж, Женя чуть было и вправду не сплюнул. Главное — где? В буфете!
Однажды Лев Эдуардович собрал вот так же за чаем мальчишек. Впрочем, и девочки просочились. Все уселись вокруг столов, только составили в угол горшки с цветами, чтобы лучше друг друга видеть.
Беседу Лев Эдуардович озаглавил так: «Физика за стаканом чая». Вокруг своего стакана он отыскал штук тридцать законов и явлений физики. «Ложечка, — говорит, — заметили?.. Выглядит в стакане будто сломанная. Вот вам, — говорит, — оптика. Преломление света. Видите, чаинка не падает, держится на поверхности (старушки в таких случаях пророчат: „Письмо будет“). Она еще не набухла, а вот набухнет, отяжелеет, опустится на самое дно. Теперь ловите момент, когда чаинка повиснет в середине стакана, когда она будет во взвешенном состоянии…»