Хотя, подумаешь, отстранен! Тоже нашли наказание!.. Он об этом, если хотите, всю жизнь мечтал. Разве не замечательно: все работают — ты отдыхаешь?!
— Проходите, — повторил Женя. — Или не слышали? Катитесь, вам говорят!
— Давай мы тебя выручим, а?
К жалостному взору Тани Женя привык. Но что стряслось со второй сестрицей? Можно не сомневаться, если от куцего костюмчика Жени вдруг отлетит пуговица, Ларка мигом бросится ее пришивать. Ну и дела…
— Женя, скажи, что с тобой? — снова воскликнули два голоса.
Человек — не камень. Женя, подумав, мотнул головой.
— Ладно, пошли. Объясню по дороге. — И громыхнул пустым жестяным бидоном.
Женя шагал и рассказывал. Прохожие удивленно смотрели вслед странной процессии, от которой попахивало олифой, керосином и одеколоном «Кармен», — Лара не упустила случая воспользоваться перед походом в кино личным имуществом мамы.
Вскоре все трое вошли в опустевшее здание школы и поднялись в кладовку, прозванную Петей Корытиным складом боеприпасов. «Помните, как у меня чуть не промок алебастр? Здорово было…» У самой двери унылой грудой лежали кисти, собранные Женей со всех фронтов. Рукоятками — в одну сторону, пучками — в другую. Им бы, беднягам, нежиться, отмокать в керосине, а они сохли, твердели, гибли… Пустой бидон, брошенный Женей в угол кладовки, жалобно застонал: «О-о-ох!»
— Ох, — вздохнула и Таня, приподняв круглую маховую кисть, скованную густой подсыхающей краской. — Была бы краска не масляная, а клеевая, мы бы запросто отмыли водой. — Взглянув на Женю, она поспешила добавить: — Но что-нибудь мы придумаем. Смекалка на что?
Женя невесело усмехнулся:
— Гром-камень?..
Лара снова ощутила озноб, но то был озноб вдохновения. Поскольку эти несчастные восьмиклассники ни на что не способны, выход найдет она. Это же легкота! Сейчас она все обдумает и доложит. Зато первого сентября, когда Лара наконец наденет школьную форму, когда на ней будет праздничный белый фартучек, белые ленты в косичках, а в руке пышный букет, каждый из новичков с завистью и уважением взглянет на нее, девочку, спасшую всю школу. Не только ведь Женю, но и школу, школьный ремонт!
Таня тоже думала о ремонте, который еще не закончен, о том, что у злющей мачехи не выпросишь денег на новые кисти, если эти и впрямь загублены. Много о чем думала… Например, что Алеша завтра набросится на Женю, как лютый зверь, — Таня знает, как он умеет набрасываться!
А Ларка-то засияла своими ямочками. Того и гляди, запрыгает, застрекочет: «Ой, какая легкота!»
Но Лара сказала очень степенно:
— Эх, вы! «Гром-камень»!.. Тоже, раскисли. Не знаете, что ли? Клеевую смывают холодной водой, а масляную — горячей. — Она деловито оглядела груду кистей. — Если сильно засохли, полагается с мылом. — И все-таки не стерпела: — Ой, какая легкота!
Мама уже приучает Лару мыть посуду и стирать носовые платки. Лара твердо усвоила великие свойства горячей воды, особенно мыльной. Лара способная, как отец, и наблюдательная, как мама. Лару все уважают. Сейчас она напомнит Тане про бородатого маляра в шапке, сделанной из газеты. Маляр называл Лару своим заместителем. Он прошлым летом ремонтировал в их квартире места общего пользования и смастерил Ларе рабочую бумажную шапочку, а Лара всегда ему открывала дверь и следила, чтобы на плите не выкипел клей. Правда, хотя она и была заместителем маляра, она не очень точно запомнила, как он там обращался с кистями. Неужели и вправду мыл керосином? Нет, не похоже! Алешка Рязанцев, первый воображала во всем дворе, нарочно это выдумал, чтобы его считали взрослым. Нормальные люди отлично обходятся без керосина.
Лара деловито спросила:
— У вас в школе имеется кипяток?
Таня произнесла, задыхаясь:
— Ты точно помнишь насчет горячей воды? Точно?
Лара стояла на одной ножке, подняв глаза к потолку. Губы выпячены: она всеми силами удерживала улыбку. Тане отлично знакома ее манера: притворяется безразличной, а сама торжествует.
— Женя, — умоляюще сказала Таня. — Видишь? Замечательный выход.
Женя не желал спешить в серьезных делах. Он хотел докопаться, почему Рязанцев распорядился именно насчет керосина. Может быть, посчитал, что такой способ понятней и проще — взять да окунуть в растворитель. Действительно без возни. Рязанцев из тех, кто не верит в Женины руки-крюки; он, конечно, вообразил, что Женя набрызжет на стены и зальет весь этаж водой. Например, надумай Женя дома искупать такую груду кистей, да еще чтобы мыло пенилось, как у мамы в корыте, — наверняка поднимется страшный крик.