В кабинет входили члены совета директоров, молодые мужчины до или слегка за тридцать. И никто не замечал меня. И даже те, кому я была представлена Гузманом в институте Склифосовского, меня тоже не видели. Только женщина, юрист компании, как и в прошлый раз, глянула на мои ноги, но на этот раз я надела вполне приличные лаковые лодочки, а не стоптанные босоножки. Но с туфлями юристки -- летними, открытыми, на удобном широком каблучке, очень модными в этом сезоне, мои лодочки тягаться не могли.
Директора, рассевшись по своим местам, открывали папки из мягкой кожи. Персональные папки с вытисненными золотом фамилиями. Ничего, я себе тоже закажу такую!
Наверное, мне надо уже садиться в кресло и, как мы договорились, Семен Петрович представит меня совету директоров. Но я вдруг испугалась. Для этого надо было оторваться от стены, сделать несколько шагов и сразу оказаться, что называется, в центре внимания.
И тут старик, наконец, отошел от заместителя, сел в мое кресло, чертыхнулся: кресло оказалось слишком высоко поднятым для него, и начал:
-- Здравствуйте, товарищи... извиняюсь, господа! Ситуацию с Большим Иваном вы знаете...
И сразу наступила тишина.
-- В общем, Иван выпал из тележки и, возможно, надолго... ну, предположительно, месяца на три. Вчера состоялось экстренное собрание акционеров. Были и особые мнения, но большинством голосов исполняющим... исполняющей, -- поправился он, -- обязанности президента компании и председателя совета директоров назначена Бурцева Вера Ивановна -- дочь Ивана Кирилловича. Вера, занимай место.
Я надеялась, что старик останется, но он тут же вышел из кабинета. Я знала, что сейчас все рассматривают меня. Они ждут, с чего же я начну. Тогда подождите. Я выдержу паузу, и если мне повезет, они начнут первыми, отвечать всегда легче. Я вынула из своей пластиковой папки чистый лист бумаги и начала писать:
"Наверх, вы, товарищи, все по местам, Последний парад наступает..."
И отметила, что выбрала слова из морской песни: я, ведь, находилась в морской компании... Молчание затягивалось. Здесь нельзя перебирать, еще несколько секунд и начнется шум, смешки, комментарии.
-- Александр Петрович, -- сказала я как бы между прочим заместителю, -- ваше слово.
Я даже не посмотрела в его сторону.
-- Совет ведет президент или исполняющий его обязанности, -- ответил заместитель. И улыбнулся.
-- Я прошу вас провести совет. Я еще не знаю всех правил и могу ошибиться.
Я просила помощи, и нормальный мужчина не должен был отказать.
-- Если вы ошибетесь, мы вас поправим, -- и заместитель снова улыбнулся. Ну что же, попробую переломить. Я тоже улыбнулась.
-- Если вы отказываетесь вести совет, то с сегодняшнего дня я предлагаю следующее правило: заседания будут вести по очереди все члены совета директоров. Ржавичев, начинайте!
Я не знала, кто есть кто, но со своего места поднялся молодой полноватый мужчина в светлом костюме. Он явно растерялся, не готовый к такому повороту. И, хотя, вероятно, процедура бойкота была оговорена, варианты явно не просчитывались.
-- Извините. В отсутствие президента совет ведет первый заместитель, в его отсутствие другие заместители. Это записано в уставе компании. Я не заместитель.
-- С сегодняшнего дня я назначаю вас заместителем, -сказала я. Я уже шла на автопилоте, стараясь как можно быстрее закончить этот базар.
-- Простите, я понимаю, что произошел переворот. Решению собрания акционеров мы обязаны подчиниться, но мы не знаем, кто вы, кроме того, что вы дочь Ивана Кирилловича. Может быть, вы представитесь?
-- Фамилия Бурцева, имя Вера Ивановна. Национальность русская. Образование высшее.
Я следила за реакцией заместителя. Он посмотрел в сторону молодого человека с аккуратно подстриженной бородкой в шелковом пиджаке.
-- Простите, а кто вы по образованию? -- спросил тот.
-- А вы? -- спросила я.
-- Экономист. Финансовая академия.
-- А фамилия?
-- Бессонов.
-- А имя и отчество?
-- Петр Петрович.
-- Рада познакомиться. Отвечаю на ваш вопрос. По образованию я педагог.
-- Значит, учительница. А какой предмет вы преподаете?
-- Математику.
-- Математику или арифметику в младших классах?
-- Если у ваших детей плохо с арифметикой, я могу вам порекомендовать репетитора. А теперь давайте кончать базар. Вы хорошо понимаете, что я сейчас не могу провести совет, и решили поизгаляться. И вам, взрослым мужикам, не стыдно?
-- Мне лично не стыдно, -- тут же ответил заместитель. -Скорее должно быть стыдно вам, что вы согласились заниматься проблемами, в которых ничего не понимаете и, вероятнее всего, никогда не поймете.
-- Я думаю, что кое-что уже пойму к концу заседания совета, если он состоится. А если не состоится, то не по моей вине.
Я смотрела на заместителя. Тоже вполне школьный прием. Когда выявлен зачинщик, вся ответственность перекладывается уже на него. Директора смотрели на заместителя, ожидая его ответа.
-- Ладно, -- сказал он. -- Дело есть дело. Начнем совет. Заместитель встал и со своей папкой подошел ко мне. -- Если уж я веду совет, давайте поменяемся местами.
По опыту я знала, что даже если бунтарь в классе заколебался, он попытается сохранить лицо, как говорят японцы. Заместитель претендовал хоть на временное, но председательское кресло во главе стола. Мальчишке бы я уступила, пусть потешит свое самолюбие, но возле меня стоял не мальчик. Уступлю сегодня, завтра он сядет в это кресло без моего разрешения.
-- Извините, Александр Петрович. Это место президента, а вы его заместитель. Так что ведите совет со своего места.
Заместитель вернулся на свое место, усмехнулся и сказал:
-- Предлагаю начать с разного. Пять минут на разборку мелочей, и приступим к главному.
Тогда не придала значения его словам. Заместитель вел обычное оперативное совещание. Члены совета директоров заявляли о возникших за последние дни проблемах: платежи, страховки, оплата адвокатов, простой судов, задержка сроков доставки грузов.
Вначале я пыталась записывать, я даже понимала, о чем говорят директора, но на какие-то секунды отвлеклась, рассматривая, как Бессонов на миниатюрном компьютере делает пометки, еще один из директоров записывал на "Ноут-бук", остальные пользовались пухлыми блокнотами "органэйзерами". Я мечтала завести себе такой же, но, подумав, отказалась, нечего особенно записывать. Купить картошки, луку, свеклы, сдать белье в прачечную -- это я помнила и без "органэйзера". Школьные проблемы я решала "по возникновению". Возник, скажем, Дима Пегов, и я про него помнила все и без "органэйзера": и о чем ему надо напомнить, и что передать его родителям через школьную буфетчицу, которая дружила с его матерью, и чего передавать не следует.
Я смотрела на директоров, мужчин моего возраста и даже чуть моложе, и не могла понять, откуда они вдруг появились. Их не было еще пять лет назад. Все сдвинулось. Раньше, как и сейчас, заканчивали институт к двадцати двум годам, девушки к этому моменту выходили замуж. Жили у родителей жены или мужа. Обычно родители вносили первый взнос за кооперативную квартиру, и целое десятилетие уходило на покупку мебели, телевизора, стиральной машины. Автомобиль появлялся годам к сорока, иногда чуть раньше, если отец отдавал свои старые "Жигули" и покупал себе новые. Бывали туристические поездки в Польшу, Венгрию, Болгарию. Дубленку носили по двадцать лет, как прабабушки, которым полушубка хватало на всю жизнь.
К сорока мужчины заведовали лабораториями, в пятьдесят -отделами, к шестидесяти становились заместителями директоров. Женщины-врачи лет по десять ходили участковыми врачами, потом становились заведующими отделениями, а там уж как повезет. Конечно, были и стремительные карьеры, но обычно если удачно женился -- или вышла замуж, если твой тесть работает в той же или близкой к твоей профессиональной сфере. Существовали и неудачники: вечные старшие инженеры и младшие научные сотрудники, кто-то спивался, садился в тюрьмы, но резких перемен в жизни не было ни у кого, все перемены и просчитывались, и объяснялись.