- У меня есть информация на бумаге. Я ее вам оставлю. При все этом я считаю Еву Николаевну социально и профессионально опасной.
- До какой степени - опасной?
- До крайней степени.
- Ладно, - сдался Гнатюк, - объясняйте. Только.., без специальной лексики, если можно, а то я отвлекаюсь.
- Уже по материалам первого тестирования можно было заметить странную навязчивую ориентацию обследуемой. Эта странность заключается в несовместимости ограниченного... Ну хорошо, - махнула рукой Далила, заметив, как скривился Гнатюк, - давайте попробуем проще... Перед нами целеустремленная натура, цельная, богатая, но достаточно ограниченная в своей целеустремленности. Это понятно? Гнатюк медленно закурил и кивнул.
- Все стереотипы ее поведения добровольно ею же себе и навязаны. Условности в отношениях соблюдаются с маниакальной ненормальностью. Она так исполнительна в работе, что была бы опасна в любой профессии, а ваша профессия - это полная катастрофа. Если бы она работала бухгалтером, никто никогда не подчистил бы ни одного отчета, но и не получил бы ни одной премии! И это при том, что она любит не работу - она любит себя в своей работе! Воспитывая детей, она изуродовала бы множество судеб не причесыванием под одну гребенку, а навязанной классификацией каждого индивидуума под личность! Она талантлива и не может представить, что у кого-то может этого таланта не быть, она бы выкапывала эти таланты у каждого ребенка насильственно, до полного разрушения индивидуальности. Особенно опасна она тем, что красива. Уродство служило бы барьером, предостережением всем, кто с нею контактирует, красота завораживает, лишает мозг элементарного анализа.
- А вот, к примеру... Извините, перебил, но вы так хорошо все объясняете... К примеру: Ева - продавец? - Гнатюк смотрел строго, но глаза улыбались.
- Продавец... Если бы вы жили рядом с ее магазином, то уже через месяц ели только правильную пищу и только церемониально.
- Как это?
- Если бы вы купили у нее чай, его надо было бы пить из специальной фарфоровой посуды и с гейшей, колбасу вареную есть с газеты и плохо порезанной, попроси вы бутылку плохого портвейна, вы бы получили на закуску кильки в томатном соусе... Для коробки шоколадных конфет нужна была бы роза, для коньяка - лимон, и заметьте! - никакого спасения.
- Что, вообще?
- Ну как вообще... Я ведь не сказала ничего такого, чего, к примеру, не делает мужчина для любимой женщины. Но он это делает по собственному желанию, он любит, пьет чай по-японски, ест колбасу с газеты, пока ему это не надоест.
- Значит, я как покупатель тоже мог бы сменить магазин?..
- Конечно, вы очень правильно мыслите! Теперь представьте... Психоаналитик возбужденно схватила свои волосы и попыталась закрутить их сзади узлом. Безрезультатно. Она села боком на стол Гнатюка, не заметив его ошарашенно округлившихся глаз. - Если вам надоест этот магазин, где вам все так правильно навязывают.., вы.., ну!
- Пойду в другой.
- Правильно. Если вам надоест зеленый чай в постели по утрам, вы разобьете чайник, прикрикнете на жену, обругаете правильное питание и заварите кофе! Но если вы.., в камере.., с решетками... И вам не ступить ни шагу - вы нарушили закон.
- Я понял. - Гнатюк попробовал вытащить бумаги из-под крутого бедра Далилы, она встала. - Ева Николаевна чересчур исполнительна и бескомпромиссна.
- Это все, что вы поняли?
- А что, есть еще что-нибудь?
- Да так, один пустяк... Пустячок... Она профессионально опасна.
- Ну, я так подумал, по-вашему, она и в магазине была бы опасна, и как жена.
- Но у вас был бы выбор, вы помните? Ева выбрала такую профессию, когда у ее объектов внимания выбора нет. Она эгоистично замкнута, подвержена циклотимии!..
- Я уже просил без терминов, вы все так хорошо объясняли с магазином... Знаете, как обзовет ее состояние наш прокурор? Он назовет это болезнью новичков. Органы - все-таки власть, новичок ловит преступника, а наказание оставляет желать лучшего... Кстати, вам надо непременно с ним на тему этой болезни побеседовать, это будет полезно для вашей.., диссертации.
- Эта ваша.., болезнь новичков, она может быть только там, где ловят и наказывают, а Ева будет бороться в любой профессии до конца, она опасна, понимаете! Как следователь Курганова вбила себе в голову, что она выше своих сослуживцев. Она крайне честолюбива, но ей не нужны признание и награды. Только наслаждение от победы! Это же просто катастрофа в вашем ведомстве, ведь, добивайся она повышения в чине, признания, ее можно было бы контролировать определенными требованиями того же устава! Но служебная этика, государственные законы и общественная мораль - это не для нее! Это для посредственностей, а ей только мешают получать удовольствие. А вдруг... - Далила приблизила свое лицо почти вплотную к лицу ошарашенного Гнатюка. Представьте только, что все ваши бандиты в ее подсознании виноваты не столько тем, что совершали насилие по отношению к своим жертвам, а и тем, что не совершили насилия над ней!! Это, надеюсь, вам понятно?
- Да, - сказал Гнатюк и тут же поправился:
- То есть нет, ничего не понятно!
- Хорошо, объясню понятней. Ева Курганова, кроме всего прочего, отбрасывает общечеловеческие представления о сексе и строит свои. Например, она - девственница, но такая, которая с удовольствием об этом заявляет и строит на этом определенные, замечу - весьма развратные отношения с мужчинами. А что если у нее понятие девственности вообще крепко увязано с понятием справедливости? Этакая амазонка, сражающаяся со всеми мужчинами вообще?! С положительными и хорошими - в постели, но по ее правилам. А с нарушителями - при помощи оружия!..
- Я понимаю вашу озабоченность судьбами всех мужчин на свете, но как я должен реагировать на ваше заявление? Я же не могу уволить офицера только за то, что она девственница? - Гнатюк развел руками.
Далила, тяжело дыша, растерянно посмотрела на Гнатюка и прикусила пухлую губку.
- Да вы работайте, работайте, материал у вас, как я понимаю, богатый и интересный, а у меня, извините, дела! - Гнатюк встал из-за стола и открыл дверь, провожая Далилу. - Только имейте в виду, мне Ева очень нравится. Как специалист! - Гнатюк выставил указательный палец как раз перед открывшимся ртом Далилы и не дал ей сказать. - И я ее в обиду не дам.