В мокрой темноте неподвижно стояли деревья.
- Никакого волка там нет, - сказал Ангел.
- Как ты провела выходные? - спросила Далила.
Ева вела машину нервно, она поняла, что оператор им не помощник.
- Выходные... Черт знает, как я их провела... Такое впечатление, что спала все время, а сны были дурацкие... Но добрые, - решила она добавить ради справедливости. - Как ты думаешь, если мужчина говорит мне, что я галлюцинация, кто из нас ненормальный?
- Конечно, ты! - засмеялась Далила. - Ты и социально опасна.
- Я социально опасна, этот Ангел... Магнус.., как там его, социально приемлем.., когда одет... Ты можешь выражаться нормально?
- Ты создаешь вокруг себя определенную атмосферу, мужчина, попадая в нее, перестает воспринимать реальность как таковую, - кто из вас ненормален? Если ты попадешь в туман и не будешь ничего видеть, это же не значит, что у тебя плохое зрение. Ты скажешь: "Какой туман!" Этим все и объяснишь. Ты навязываешь свое существование, человек ведет себя неадекватно в навязанной реальности, - кто из вас ненормален? Он - со своими естественными реакциями, или ты - насильница!
- Ладно тебе, успокойся. Ты сейчас как, сама по себе или в моей навязанной реальности?
- Ты очень притягательна. Но я буду бороться. Я должна быть сильней, и я буду сильней.
- Ты всегда на работе? Ну, в смысле, утром, вечером, ты все классифицируешь, ставишь диагноз, да?
- Я люблю свою работу, хотя я плохой психоаналитик. И знаешь, что я заметила? - Далила повернулась к Еве, подогнув под себя ногу. - Настоящие, ну, природные психоаналитики, они, как правило, никогда не идут работать по этой специальности и очень редко идут обучаться этому для диплома. Я знаю таких, я хочу тебе показать такую даму.
- Что мы будем делать с Ангелом небесным?
- У меня заболел ребенок. Завтра приедем с ним на дачу, посидим там пару дней втроем.
- А ты... Не боишься?
- Ангела Кумуса? Да он и мухи не обидит!
Вторник, 22 сентября, утро
В камере, где сидел Стас Покрышкин, на рассвете раздался страшный грохот. Стас сначала схватился руками за койку, опасаясь землетрясения, но потом разглядел в утренних сумерках на полу что-то огромное и бесформенное. Это пал неутомимый толстяк. До самого момента своего падения он ходил туда-сюда, не останавливаясь. Стас сел, стал кричать, он испугался, что ему придется оказывать помощь, он кричал: "Помогите, кто-нибудь! охрана!" пока Кот не выдержал и не отпустил ему сверху по макушке звонкий и болезненный щелбан, обозвав придурком. После этого Стас замолчал и услышал мощный храп толстяка на полу.
Перед работой Ева решила заехать домой к оперуполномоченному Волкову, который заболел, проработав три дня.
Она заблудилась в районе новостроек, а когда наконец нашла нужный подъезд, с удивлением уставилась на "Жигули" Николаева, загородившие проезд.
Сам Николаев стоял у двери с номером "122" и озадаченно разглядывал свои ботинки.
Ева не сразу вышла из лифта, когда раскрылись двери, - она смотрела на затылок Николаева. С каждой секундой ее промедления спина Николаева напрягалась.
- Спорим, что ты уже пушку нащупал? - тихо сказала она.
Николаев расслабился, как только услышал ее голос.
- Это ты у нас недисциплинированная в расследовании, тебе можно не напрягаться. Я звоню вот, звоню, и ничего.
Вероятно, Волков услышал их голоса и открыл дверь. Он смотрел на них заспанный, взъерошенный и страшно изумленный. На нем была пижама и тапочки.
Николаев влетел к нему в квартиру вихрем, схватил с вешалки у двери куртку, бросил Волкову, крича, что время не ждет, срочно на задание!
- Какое задание, температура у меня... В воскресенье перетренировался.
- А в пятницу, в пятницу - как? Хорошо себя чувствовал?
- В пятницу... Ну да, я еще в субботу в футбол играл... Погоди. Мне надо брюки.
- Ничего тебе не надо, и так сойдет! - заявил Николаев.
- Да, - сказала Ева, - шарфик только повяжи, шапочку.., вот так.., умница.
- Ребята, - неуверенно смеясь, сопротивлялся Волков, - мы куда, ко мне врач сегодня придет.
- Да мы на полчасика, тут рядом, - приговаривал Николаев, вытаскивая его волоком на лестницу, потом в лифт, потом в машину.
Ева удивленно поехала за ними. Гнал Николаев быстро и зло. Ева уже боялась потерять их, но вдруг, когда они подъехали к пятьдесят второй больнице, поняла, что Николаев едет в морг.
Волков не понимал, куда его привезли, даже когда они прошли длинным коридором мимо каталок с накрытыми простынями телами. В холодильнике Николаев сказал, что привел главного свидетеля для опознания и что показать надо в основном детей и женщин. Санитар удивленно посмотрел на Волкова:
- Это родственник?
- Да. Он потомственный китаец.
Волкову показали четырех детей, трех мальчиков и девочку лет пяти. Когда перешли к застреленным женщинам, Волков потерял способность быстро двигаться, и Николаев тащил его от стола к столу волоком, восклицая:
- И эту не узнаешь? И эту? А вот эту узнаешь? Нет? Удивительно! А вот эту действительно трудно узнать.., лица почти нет, но, может, по родимым пятнам?
- Что.., это?.. - спрашивал плохо двигающимися губами Волков. За-зачем это гут?..
Ева вышла на улицу. Похолодало. Она вдруг вспомнила про Ангела Кумуса: как он там, бедный, с такой шикарной Далилой?.. Хорошо им там, чертям.
Николаев выволок Волкова, прислонил к стене. Опер уже не сдерживал рвотные потуги, но, видимо, позавтракать он не успел.
- Тебе Коля передал для меня записку? - спросил Николаев.
- Ка-какой Коля? - Глаза опера были безумными.
- Коля, китаец, - ласково и медленно сказал Николаев.
- А.., да... Передал!.. Да, конечно... Ты тогда уехал... Я все записал...
- Где она?
- Кто.., она?
- Где записка, которую тебе продиктовал Коля и которую ты должен был мне передать немедленно, как только меня увидишь?!
- Да.., где она?.. А! Она у тебя на столе, под телефоном...
- А что там написано? - Николаев говорил уже почти по слогам.
- Там? Там много чего написано... Сейчас вспомню... Я понимаю, вам некогда съездить и почитать.., сейчас.., что-то вроде: сделано двадцать две выездные визы... Плохая подмена будет с автобусом туристов... Туристов... В воскресенье... Еще тебе звонил из автосервиса Гаврю-шйн.