– Она снова оказалась дома. Начался столь нужный ей отпуск. Я помог ей найти виллу на берегу океана в Майами. – Еще один жест в сторону бокового стекла. – Большой участок за оградой из известняка высотой двенадцать футов с металлическими шипами по верхнему краю и бо́льшим количеством камер безопасности, чем она могла сосчитать. Месяцы свободы. Нормальная жизнь. Никаких софитов. Редкие заголовки. Мгновения анонимности. Несколько раз в неделю она надевала на голову шарф, на глаза – солнечные очки и приходила повидать меня.
Она снова очистилась, и за дело опять взялась ее команда. Ее «кукловоды» решили, что пора. Изобразить жертву. Рассказать свою версию. «Контролировать новости, а не страдать от них». Они решили, что лучший способ – это опубликовать ее авторизованную биографию. Я был против, чувствовал, что они слишком торопятся, что она еще очень хрупкая. Но об этом узнали издатели, Нью-Йорк пришел в волнение. Провели аукцион. Семизначная сумма аванса. Встречи с литераторами. Ее познакомили с одним писателем. Сказали, что она может ему доверять. Я говорил ей, что не стоит, но она не слишком хорошо разбирается в мужчинах. Как бы там ни было, он вдумчиво слушал, убедил ее, что он не такой, как все, сочувственно подливал ей вина. Поэтому она согласилась и начала с самого начала, рассказала ему «свою историю». Когда он набрал материал, он перенес на бумагу свои записи, отточил свой рассказ и исчез. Забрал ее историю с собой. Взгляд инсайдера. Продал ее тому, кто заплатил больше всех. Получил миллионы. Обошел всех: все ночные шоу, все каналы. Его книга называется «Снежная королева», и сейчас она поднимается вверх в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Из-за того что она упрямая, не умеет отступать и – как я думаю – потому, что она не из тех, кто позволит себя обыграть лжецу-писаке, она согласилась на роль в спектакле, сказав: «Это роль, для которой я была рождена». Журналисты работали круглые сутки. Долгожданное триумфальное возвращение. – Стеди покачал головой, вспоминая. – Она могла обмануть безликие толпы, бросавшие ей цветы, превозносившие и обещавшие бесконечную любовь. Она могла умиротворить и своих «кукловодов», но не меня. Эта книга причинила больше вреда, чем она могла вынести. Она пробила брешь в ее броне. Я говорил им об этом, но они любят деньги, которые она для них зарабатывает, и власть, которую она им дает.
Зрители в зале, оркестр настроился, занавес поднят, луч прожектора на сцене. Она вышла из-за кулис. Ее встречают стоя, овация. Но этого недостаточно. Потом все успокоились, музыка заиграла громче, зрители застыли на краешках кресел. – Его голос смягчился. – Я знаю, я там был.
Она оглянулась по сторонам и не выдержала испытания. Она не открыла рта. Ни звука. Ни строчки.
Колени подломились. В глазах неуверенность. Она посмотрела на меня, потом собралась, развернулась и молча ушла из круга света. Спустя несколько минут появился незнакомый человек. «Леди и джентльмены, мы очень сожалеем. Наша звезда заболела».
Верно, она была больна.
Я нашел ее в ванной комнате с пустым пузырьком из-под таблеток. Я набрал 911 и держал ее, пока ее дыхание становилось все короче. Я только начал делать ей искусственное дыхание, когда приехала «Скорая». Они выкатили ее из вестибюля отеля. Нагую под простыней. Кислородная маска на лице, капельница, рядом медик, заряжающий дефибриллятор. – Лицо Стеди напряглось. Он уже не просто рассказывал, он переживал все заново. Его голос дрогнул. – Между двойными дверями, ведущими на улицу, к толпе людей, парамедик крикнул: «Разряд!», и ее тело подпрыгнуло.
Стеди покачал головой, и фары встречной машины высветлили слезы у него на глазах.
– Этого не смог бы скрыть ни один пластический хирург. В ту ночь я сидел рядом с ней. Когда около трех часов утра я вышел в коридор выпить кофе и размять ноги, папарацци подкупил одну из медсестер. Не знаю, сколько фотографий он сделал, но, судя по тому, что я видел, их было много. На следующее утро я увидел это в ее глазах. Она была пуста. Высосана до донышка. Отыграна. – Стеди поменял положение ног. – Я спустился вниз за таблеткой от изжоги и увидел в газете заголовок «Последние вздохи разбитого и еще раз разбитого сердца». – Стеди делано хмыкнул. – В кои-то веки они все поняли правильно. – Он подождал, пока я осознаю его слова. Потом сказал с нарочитостью, которою я редко замечал у него:
– Это было ровно три недели назад. День в день.
Я ждал, позволяя боли утихнуть.
– Откуда вы знаете обо всем этом?
– Я познакомился с ней, когда она была еще девочкой. Ее еще никто не «открыл». Я знал владельца театра, поэтому устроил для нее прослушивание. Это было около двадцати лет назад.