— Саймон, ну конечно... Вот почему ты вспомнила о нравственности. Интересно, твое правило не спать с женатыми мужчинами распространяется на тех, которые бросили жену?..
Анна выдернула булавку из игольницы в форме сердечка и красноречиво посмотрела на него.
— Тебе мало царапин? Могу сделать еще парочку, объясняй потом своей возлюбленной, откуда они появились, — с тихой яростью пригрозила она. И подумала, вонзая булавку обратно в игольницу: как, должно быть, оскорбил мой отказ его мужское тщеславие!
— Боже, ты потеряла возможность танцевать, но не утратила свой артистический темперамент. — Он увидел, как она беспомощно моргнула, и ее гибкое тело напряглось. — Я старался не испытывать к тебе... — Он замолчал.
— Что же?
— Влечение, — хрипло проговорил он единственное слово. Оно передало всю мощь переживаемой им страсти, и Анна вздрогнула под его взглядом — жарким, полным отчуждения и одновременно темного желания обладать ею.
— Есть только один способ прекратить это, — произнес он. — Если мы удовлетворим влечение наших тел, оно перестанет нас мучить.
— Другими словами, — отчетливо заговорила она, — я должна переспать с тобой ради того, чтобы ты со спокойной душой женился на Джессике и стал примерным папочкой.
— Ты неправильно поняла...
— Очень даже правильно! — бросила она. Нет, он безнадежен!
— Поверь, мне доставляет мало удовольствия признаваться в своих слабостях, — жестко сказал Адам. — Глаза бы мои тебя не видели!
— И дева упала в обморок, сраженная его романтическими признаниями, — зло сказала Анна. — Своими высказываниями, Адам, ты способен охмурить любую девушку… Оригинальности тебе не занимать.
— По-твоему, мне не хватает слюнявой сентиментальности? — спросил он, с искренним удивлением приподнимая брови.
— Боже упаси, — притворно ужаснулась она и ледяным тоном отчеканила: — Никогда прежде не встречала такого нахального и бесчувственного человека, как ты!
— О тебе, Анна, у меня сложилось не лучшее впечатление, однако давай не будем о наших душевных качествах. То, что притягивает нас крепче магнита, называется просто — похоть, обыкновенная похоть.
Когда в спальню вернулась мать, последние слова Адама все еще звучали в ушах у Анны. Заменив остывший чай свежим, Бет с любопытством посмотрела на дочь.
— Ты шокирована, мама?
— Шокирована? Чем?
— Я целовалась с мужчиной, обрученным с другой женщиной. — И потому заслуживаю презрения, мысленно добавила Анна.
— Ну, как вы целовались, я не видела, но по вашим лицам об этом можно было догадаться.
— Во всем виновата только я, — грустно призналась Анна.
— А по словам Адама, ты совершенно не виновата.
Анна вытаращила глаза:
— Что? Что он сказал?
— Он назвал тебя невинной жертвой или чем-то в этом духе, потом извинился за то, что злоупотребил моим гостеприимством.
— Невероятно... И что ты ответила? — Этот мужчина не переставал удивлять ее. А ведь она считала, что старомодная вежливость и грязная похотливость не могут уживаться в одном человеке!
— Я заверила его, что ты не умеешь быть жертвой, и очень ясно дала понять, что все мои дочери не дадут себя в обиду.
— Ох, мама... — Слезы выступили у нее на глазах. — Не знаю, что бы я без тебя делала! — Всхлипнув, Анна прижалась к материнской груди.
— Еще я сказала ему, что ты привыкла сама решать, с кем целоваться. Помнишь, когда вы были девочками, мы никогда не запрещали вам приводить в дом своих парней. Было бы глупо отменять это правило теперь.
— Вы всегда были демократичными родителями, — сквозь слезы пробормотала Анна. — Только не думай, что Адам был очень откровенен с тобой. Он ненавидит свое влечение ко мне и, в конце концов, возненавидит и меня.
— А что чувствуешь к нему ты, дорогая?
Анна лишь молча покачала головой. Ее чувства в таком беспорядке! Она не готова обсуждать их с кем бы то ни было — даже с родной матерью. Она уверена только в одном — ей очень повезло с родителями. Они всегда понимали ее и были рядом в трудные минуты.
— Ты еще не разобралась?
Анна подняла голову, слезы струились по ее щекам.
— Нет, совсем нет, — коротко ответила она.
ГЛАВА ПЯТАЯ
«Рендж-ровер» Адама свернул за угол и оказался в конце длиннющей очереди машин.
— А я думал, в маленьких городках не бывает пробок. — Адам бросил раздраженный взгляд на часы.
Джессика погладила рукав его пиджака и сочувственно улыбнулась.
— Бедняжка!
Прежние отношения Джессики и Адама ограничивались лишь совместными походами в театр и рестораны, и Джессике еще не доводилось видеть Адама раздраженным. Сейчас ей с трудом удалось скрыть неудовольствие.
Девочка-подросток на заднем сиденье увидела, как на плечо дяди легла рука с ярко-красными ногтями, переглянулась со старшим братом и поморщилась. Джейк ответил ей такой же гримасой. Они терпеть не могли будущую мачеху и собирались приложить все усилия, чтобы избавиться от нее. Малышам тоже не нравилась противная Джесси.
— Хочу в туалет! — заявил тоненький, но требовательный голосок.
— Мы же недавно выходили, — заметила Кейт.
— Я тоже хочу! — немедленно отозвался второй тонкий голосок.
Посмотрев на мятежные лица трехлетних братишек, Кейт и Джейк одновременно сказали:
— Дядя Адам, они хотят в туалет!
— И что прикажете делать? — Адам кивнул на большой фургон впереди, который перекрывал машинам дорогу.
— Не знаю, — радостно откликнулся Джейк. — Но нам лучше поторопиться! — выразительно прибавил он, глядя, как близнецы ерзают на сиденье.
— Ничего, потерпят, — высказалась Джессика, словно это решало проблему. Ее внимание привлекли люди с камерами, выпрыгнувшие из фургона и побежавшие вперед. — Там что, телевидение? — Бросив задумчивый взгляд на свое отражение в зеркале, она спросила: — Дорогой, может, у них в фургоне есть туалетная комната?
— Хорошая идея, Джесси, — невинным тоном отметил Джейк, пока та подкрашивала губы.
Увидев, как невесту передернуло от этого фамильярного обращения, Адам угрюмо поправил племянника:
— Джессика.
— Я так и сказал, вы просто не расслышали, — начал оправдываться Джейк.
Адам сухо посоветовал:
— В следующий раз говори громче. — И добавил, заметив, как все его семейство начало выбираться из машины: — Всем выходить необязательно.
— Мы просто хотим посмотреть, что снимают камеры, — сказала Кейт.
Многие люди из оказавшихся в пробке хотели того же. Они вылезали из машин и спешили к телевизионщикам.
— Дети так любопытны. — Джессика терпеливо улыбнулась и, не удержавшись, бросила последний взгляд на свое безупречное отражение.
— Пусть Джесс... Джессика отведет малышей в туалет, если ей неинтересно, — предложила Кейт. Она вложила пухлую ладошку одного из братьев в наманикюренную руку высокой блондинки.
— Сэм не хочет идти с ней, — объявил второй близнец, ухватившись за руку Адама.
— Да, не хочу! — с готовностью подтвердил его брат. Джессика обворожительно улыбнулась, но не стала настаивать, когда ребенок выдернул ладошку из ее пальцев.
— Бедные малютки. Они так страдают, но все же, я уверена, это не повод позволять им нарушать дисциплину. — Брезгливое выражение на ее лице было умело замаскировано улыбкой.
Адам пропустил мимо ушей замечание насчет дисциплины и повел племянников к фургону.
— Идемте, посмотрим, нет ли там туалета.
Джейк и Кейт зашагали к скоплению людей.
Вскоре им стало ясно, что происходит. Дорогу перекрыла настоящая демонстрация — около пятидесяти человек с плакатами и транспарантами. Все они были одеты по моде прошлого века, женщины — в светлые платья с завышенной талией, мужчины — в облегающие панталоны и сюртуки с высокими воротничками. Их снимало несколько телевизионных камер, а вокруг собралась толпа любопытствующих.