Тяжело дыша, Анна барахталась на поверхности, цепляясь за все, что попадалось ей под руку. Она выпустила транспарант, и тот моментально уплыл. Намокшая одежда тянула ее вниз, не давала встать, но, в конце концов, Анна кое-как поднялась на ноги.
К счастью, падение в ручей обезвредило и ее противника. Анна со злой радостью увидела, что он лежит на берегу ручья, судя по всему, без сознания. Озираясь по сторонам в поисках людей, она заметила, как нападавший вдруг пошевелился, схватила с земли камень и занесла его над головой.
— Предупреждаю, у меня черный пояс по каратэ! — крикнула она, пятясь назад.
— Вы! Просто невероятно. — Нападавший сел, и остолбеневшая Анна узнала в нем Адама Дикона. Адам со стоном потер исцарапанную щеку.
Страх, охвативший было ее, постепенно уходил, она облегченно вздохнула. Слава Богу, ее имя не появится в криминальной хронике. Как бы она ни относилась к Адаму, он не походил на насильника или грабителя.
— Вы не верите, что у меня черный пояс по каратэ? Вообще-то я немного преувеличила, — призналась она. — Но я окончила курсы самозащиты!
— И наверняка изучили там самые запрещенные приемы. — Он медленно встал на ноги. — Спасибо, что ничего не сломали. По крайней мере, пока. — Он перевел взгляд на булыжник, который она все еще сжимала в руке. — Может, бросите камень на землю? Вы меня пугаете. Черт, на меня словно свалилась десятитонная глыба!
Анна неохотно отбросила камень. Адам не выглядел испуганным, скорее недовольным и даже злым, что в данных обстоятельствах было вполне оправданно.
— Сами виноваты, нечего кидаться на людей! Кстати, я вешу не десять тонн, а всего сорок пять с половиной килограммов, — не удержалась она. — Какого черта вы на меня набросились?
— Вы нарушили границы частной собственности, — вынес Адам обвинение и извлек из намокших волос древесную веточку.
— По этой тропинке все ходят, поэтому я не сделала ничего противозаконного. Проконсультируйтесь со своим адвокатом. Я думаю — нет, я уверена, — он подтвердит мою правоту.
— Вы хотите сказать, что по моему саду проходит общественная дорожка? — изумился он.
— Ею редко пользуются. — Мокрая как мышь, она начала дрожать от холода. — Но я не советую вам нападать на каждого, кто здесь проходит. В провинции, учтите, не привыкли к такому.
— Какие здесь, в провинции, миролюбивые жители! — Его голос был полон сарказма. — Я спустился сюда потому, что кто-то недавно вломился в дом и попытался украсть кое-что из обстановки. Из мастерской уже пропали лепные украшения, а этой ночью преступник покушался на камин.
— На камин, выложенный песчаником? — воскликнула Анна, потрясенная известием о воре.
— Значит, вы бывали в доме? — спросил он и нахмурился. — Если бы вы не крались и не выглядели так, словно что-то вынюхиваете, я бы не набросился на вас. Сзади у вас вид настоящей преступницы.
Предательская краска залила ее щеки. Адам попал не в бровь, а в глаз. Она ощущала себя именно преступницей — оттого, что целовалась с женатым мужчиной. И оттого, что легкомысленно позволила себе мечтать о гораздо, гораздо большем.
— Идемте, — нетерпеливо проговорил он. — Вы посинели от холода. Зайдите в дом и обсохните.
Предложение было не слишком вежливым, но Анна приняла его, не видя другого выхода. Ее пробирала дрожь от одной только мысли, что предстоит пройти больше мили в ботинках, хлюпающих ледяной водой, и насквозь промокшей одежде.
Следуя за Диконом по тропинке, она размышляла, почему этот мужчина так будоражит ее чувства. На какое-то мгновение он остановился, и Анна подумала, что он собирается подать ей руку, но вместо этого Адам лишь глубже засунул кулаки в карманы и зашагал дальше.
Он злится на меня потому, что я знаю, как легко он способен нарушить верность жене, думала Анна, с отвращением глядя в его широкую спину. Встреча со мной напомнила ему об этом, заключила она, когда они вошли в кухню.
— Кухня — единственное место в доме, где тепло. Я спал здесь ночью. — Он кивнул на спальный мешок, лежащий на старой, просевшей софе, и закрыл дверь. В этой комнате с высоким потолком и каменным полом не было обычной кухонной мебели, стоял только старый сосновый стол и висел на стене ржавый старинный светильник.
Негнущимися от холода пальцами Анна скинула капюшон и смутилась под внимательным взглядом Адама: должно быть, со спутанными мокрыми волосами и посиневшим носом она выглядит как вымокший кролик.
— Я принял вас за мальчишку.
— Значит, вы предпочитаете набрасываться на мальчиков? Не беспокойтесь, я унесу вашу тайну в могилу.
— Скажите, вы всегда такая колючая? — резко спросил он.
Она не ответила и мрачно подумала: только с вами. Этот мужчина вынуждал ее обороняться.
— Спасибо за комплимент, я не обиделась, — парировала она звенящим от раздражения голосом.
Наградив ее неодобрительным взглядом, Адам дернул плечами, и его плащ упал на каменный пол. Анна увидела, что он без рубашки, в одних лишь вытертых джинсах. Его босые ноги были обуты в домашние тапочки, теперь, после прогулки под дождем, безнадежно испорченные. Столь же безнадежны оказались ее попытки отвести глаза от его обнаженного торса.
Немногословный расчетливый доктор, которым Адам до сих пор виделся Анне, был совершенно непохож на стоящего перед ней атлета с гладкой, покрытой ровным загаром кожей, под которой перекатывались впечатляющие мускулы. Жилка на ее шее предательски забилась. У него было идеальное тело — стройное и прекрасно сложенное.
Она подняла голову, их взгляды встретились. Глаза Адама как-то странно блестели, и Анне стало не по себе. Неожиданно засвистел подвешенный над камином чайник, и обстановка немного разрядилась.
— Я заваривал чай, — произнес он, — когда увидел во дворе крайне подозрительную личность. Что, черт возьми, вы там делали, если не... Ой! — воскликнул он, схватившись за чайник голыми руками. Анна невольно улыбнулась. Круто повернувшись к ней, он продолжил: — Что вы там делали, если только не состоите в шайке воров, которые взломали дом? — Он сунул в рот покрасневший палец и посмотрел на Анну так враждебно, словно она была виновата в том, что он обжегся.
— Шла короткой дорогой домой, — огрызнулась она. Ее взгляд против воли остановился на его широких плечах и проследовал ниже, к узким бедрам, на которых ладно сидели мокрые голубые джинсы.
— Чудесная погода для прогулки, — издевательским тоном заметил он. — Вы всегда отправляетесь гулять, столь хорошо вооружившись? Может быть, мне не все рассказали об этом прелестном провинциальном оазисе? В окрестностях шастает много воров? Я еще не успел поселиться, как уже оказался ограблен и избит.
— Избит?! — оскорбилась она. — Да вы всего лишь поцарапались! — Она бросила гневный взгляд на тоненькую красную полоску на его скуле.
В ответ он расхохотался.
— Нет, вы бесподобны! Скажите на милость, какой штуковиной вы меня огрели?
— Это был транспарант, — независимым тоном ответила она.
— Как я сразу не догадался: вы из тех, кто вечно протестует против чего-нибудь! — Адам презрительно рассмеялся. — Активистка, да еще и народный целитель! — продолжал он с кривой усмешкой на губах. Уверен, вы заранее настроены против всего современного.
— Зато вы, наверное, из тех, кого называют «совесть общества»! — рявкнула она в ответ. — Нетрадиционные методы лечения, в которые я верю, подтверждены научно, но такие, как вы, игнорируют это. Впрочем, от хирурга, который считает, что болезнь можно отсечь только скальпелем, я ничего другого и не ожидала!
— Если бы вы сломали ногу, что бы вы предпочли — лечь под мой скальпель или натираться своими маслами? Знаете, почему вы и прочие деятели протестуете против всех и вся? Потому, что у вас нет личной жизни.