— Суй! — закричала я нетерпеливо. — Чего ждешь?
Наконец-то сообразил! Атака была мгновенной и сильной. Нестерпимая боль охватила меня, а член совсем немножко продвинулся в меня.
— О, Билл, ты разрываешь меня на части, — неосторожно простонала я.
Билл испугался. С явным сожалением вытащил он свое чудо природы из моей изболевшейся расщелинки. Он горел как в огне от возбуждения и уже догадался, наверное, где его можно утолить и успокоить.
— Простите меня, госпожа, — пробормотал он с раскаянием. Голос его дрожал. — Я не хотел причинить вам боль. Госпожа сама приказала. Если госпожа больше не хочет, я пойду…
— Идиот! — заорала я в ярости. — Откуда ты взял, что я не хочу?
— Что мне делать? — совсем растерялся он.
— Я все-таки живая женщина, а ты рубишь меня как полено, скотина! Работай дальше! Но медленно и не с такой силой.
— Спасибо, госпожа, спасибо! Буду очень осторожно, — воскликнул он обрадованно и мгновенно улегся на меня. Боялся, наверное, что могу раздумать.
— Подожди! — приказала я. — Не сразу!.. Я не корова. Сейчас поймешь, с чего начинает каждый джентльмен с настоящей дамой.
Я крепко обняла его мощную шею и осторожно поцеловала его. Он ответил. Сначала только прикоснулся губами к моим губам, а потом, распробовав, впился губами в мой рот.
— Хорошо, — прошептала я, горя от возбуждения. — А теперь пойдем дальше.
Языком я раздвинула его губы, наши рты и языки соединились. Мы просто впились друг в друга.
— О, как хорошо… — шептал он.
— Видишь? — обрадовалась я. — Целуй еще! Еще!..
Одновременно я подложила кулаки под свои бедра и высоко подняла ноги, выше его головы.
— А сейчас возьми меня.
На этот раз он не колебался ни минуты, старался действовать как можно деликатней. Я снова почувствовала приятное прикосновение его горячего твердого члена к моим бедрам. На этот раз он вошел в меня гораздо легче, но неглубоко.
Мне было больно, но я старалась сдержать стон. Не дай Бог опять испугается! Нет, надо довести дело до конца! Я уже не могла терпеть! Я жаждала наслаждения, пусть даже с болью. И жаждала его наслаждения. Ведь он так хочет, мой бедный ученик…
Тем временем мой тесный вход расширился, размягчился, что позволило Биллу ввести туда половину длины своего члена. Этого было ему достаточно. Вопль восторга вырвался из его груди. Ускорившийся ритм движений свидетельствовал о том, что Билл приближается к пику наслаждения, я же чувствовала не столько растущее удовольствие, сколько боль. Но не хотела ему мешать и дала возможность кончить, сама удовлетворения так и не испытав.
Теперь, как любой самец, Билл должен был бы, утолив свою страсть, оставить меня. Этого я ожидала, но была приятно удивлена. Билл лежал неподвижно, а его драгоценное орудие все еще было во мне. Легкая дрожь пробегала по его телу. Глаза были закрыты. Он переживал только что испытанное впервые в жизни наслаждение.
После короткого (такого короткого!) перерыва, не открывая глаз и дрожа от просыпающегося желания, он все начал заново. Я чувствовала, что первозданная твердость его члена ни на мгновение не ослабевала, как будто у нас с ним ничего еще и не было. Наоборот, буйствовал с еще большим пылом.
До сих пор эталоном мужской силы я считала мистера Н. Мне казалось, что ни один мужчина не сравнится с ним. Своей неутомимой, кипучей эротической энергией он превосходил даже моего ненаглядного Чарльза, а тот у меня тоже был парень не промах.
Но немощь, как и совершенство, не имеет границ. Мой опыт общения с мужчинами был, очевидно, еще слишком мал. Мужская сила мистера Н. не шла ни в какое сравнение с сексуальной мощью его юного слуги. Как любовник Билл был на голову выше своего господина.
И без того невообразимо твердый член Билла еще больше разбухал и раздвигал и так уже до предела растянутые стенки моей укромной пещерки. Со сладким страхом я подумала о том, что будет со мной, когда Билл превзойдет и этот почти немыслимый предел.
И в самом деле, на этот раз Биллу показалась недостаточной глубина, которой прежде он достиг. Не заботясь ничуть об осторожности, о которой я так его умоляла, он рванул резко, одним неожиданным движением. Я помогала ему, как могла, — мне и самой хотелось, чтобы он проник поглубже. Впрочем, похвальное намерение облегчила и скользкая теперь щель, обильно увлажненная его первым фонтаном.
— Ты пробьешь меня насквозь, — стонала я и в то же время, подчиняясь какой-то необъяснимой силе, подбрасывала его вверх каждый раз, когда он вдавливал меня вниз.
Не пробил! Случилось то, о чем я не могла и мечтать. Когда Билл достиг уже дна, а часть его члена оставалась по-прежнему снаружи, напряженные стенки влагалища не лопнули, а поддались еще больше. Член вошел в меня весь, и наши животы наконец соединились.
И только теперь я пережила настоящий экстаз. Никогда еще я ничего подобного не чувствовала: ни с Чарльзом, ни с мистером Н. А ведь и они умели распалять меня до белого каления. Восторг, переполнявший меня, был так сладок и силен, что я впилась ногтями в тело любовника и искусала его до крови.
Сладкий мой мальчик не чувствовал боли. Мы оба тонули в бурном море восторга, пока одновременно, в одну и ту же секунду, наши сплетенные тела не потряс мощный удар, словно взрыв подхватил нас с постели и унес в заоблачные выси.
Уже теряя сознание от восторга, я снова почувствовала горячие удары его струи. Они следовали один за другим с невероятной силой, как летний ливень. И каждая волна в экстазе сотрясала мое тело. Как будто я пережила не один, а семь оргазмов одновременно.
Описать пережитое я не в состоянии. Понять меня может только женщина, которой хоть раз в жизни довелось почувствовать то же, что и мне.
Не одну минуту пролежали мы без движения и почти без сознания. А когда пришли в себя, Билл сполз с моего изболевшегося тела. У меня было такое чувство, что меня вторично лишили невинности.
Но сейчас боль была другой — она была немыслимо приятной. Я была согласна так «страдать» всю жизнь.
Шатаясь как пьяная, я встала с кушетки и взяла полотенце, которое висело на подлокотнике кресла. Хотя мои бедра уже были совершенно мокрыми, из меня все еще вытекали густые и липкие соки нашего наслаждения. Когда я вытиралась, Билл с интересом наблюдал за мной.
— Чего глазеешь, жеребец? — прикрикнула я на него с притворной злостью. Я готова была целовать пальцы его ног. — Видишь, что ты наделал? — Я помахала мокрым полотенцем перед его глазами. — Полотенце — хоть выжимай. Откуда в тебе столько? Бьешь, как фонтан!
— Это все мое, госпожа? — спросил он с искренним удивлением.
— Немного и моего, — улыбнулась я. — Твоего кварта, а моих несколько капелек…
Я подошла, забросила руки ему на шею и стала нежно покусывать его ухо…
— И не называй меня «госпожа», дурачок, — добавила я ласково. — Разрешаю тебе обращаться ко мне «любимая, милая, дорогая Фанни», понимаешь?
— Не смею, госпожа, — промямлил он. — Что сказал бы господин, если бы услышал?
— Кретин! Если бы твоя башка работала хоть на сотую долю того, как этот твой кошмарный кол, ты бы сам сообразил, что в присутствии господина должен по-прежнему называть меня госпожой, а когда его нет, обращаться ко мне «моя сладкая Фанни». Ясно?
— Да.
— Тогда повтори.
— Моя сладкая Фанни, — как на сцене, продекламировал Билл.
— Уже лучше. — Я вытянулась на кушетке и бросила ему полотенце. — Повесь на стул, пусть сохнет.
Билл внимательно изучал полотенце. Потом, по-прежнему сомневаясь, посмотрел на мои бедра и спросил:
— И все это оттуда?
— А откуда? Не из носа же! — засмеялась я.
Минуту Билл молчал, а потом попросил:
— Разрешите туда заглянуть, госпожа.
Я отказалась от безуспешных попыток научить его, как ко мне обращаться. Подогнув колени, я широко раздвинула ноги. Хотя интерес Билла очень понравился мне, я притворилась равнодушной.
— Загляни, если хочешь! Может быть, немножко поумнеешь.