— Что все это значит? — изумилась я. Мне все еще казалось, что после свадебного пиршества влюбленные парочки разойдутся по спальням.
— Сейчас увидишь, — загадочно улыбнулась Генриетта.
— Джентльмены, бросим жребий! — предложил приятель Генриетты. Он взял с буфета четыре зубочистки, отломил от каждой по кусочку, зажал в кулаке так, чтобы видны были только целые концы. Самую длинную зубочистку вытянул полковник. Лицо его осветилось радостной улыбкой. Он был очень доволен результатом жеребьевки. Взяв под руку Луизу, подвел ее к софе.
Пока он снимал саблю и мундир, девушка подняла вверх платье и нижнюю юбку, под которой ничего не было, вытянулась на софе, подогнула колени и с выражением меланхолической задумчивости подложила руки под голову.
Оркестр заиграл тихую, сентиментальную колыбельную песенку.
Только сейчас до меня дошло, что такое «оргия», о которой говорила мадам Коль.
Не могу не признаться, что я испытывала смущение и даже стыд. Да, я могла согласиться на все, чего требовал от меня мужчина. Но ведь до сих пор я делала это с глазу на глаз. Здесь же все должно было происходить публично, как на сцене…
Мы окружили софу, чтобы не пропустить ни единой подробности этого волнующего зрелища. В ярком свете люстры нашим восхищенным взорам предстало прелестное отверстие между великолепными длинными ногами девушки. Оно вело в тайные глубины. Над ним возвышался округлый холмик лона, опушенный мягкими волосиками. Отверстие это было призывно распахнуто. Выпуклые, набухшие складочки были на редкость соблазнительны и полны сладких обещаний.
Офицер, герой грядущей битвы, уже освободившийся от мундира, решительно сбросил рубашку. Только на мгновение мелькнуло его обнаженное оружие, размеры и достоинства которого мы даже не успели оценить. Как и положено бравому солдату, он бесстрашно ринулся в атаку на опасного врага. Наш стратег знал наверняка, что коварный этот враг затаился между бедрами Луизы. И первый же удар нанесен был точно в цель.
Но враг и не пытался защищаться. Наоборот, он слегка приподнялся, чтобы еще лучше открыть цель. Луиза раздвинула колени так широко, как только могла, и покорно принимала удары, которые следовали один за другим. Ритм их все ускорялся, подчиняясь ритму страстной музыки.
Наверное, нет девушки, которая бы так подходила для этой волнующей, полной впечатлений профессии, как Луиза.
Ее радость была полной, а удовольствие истинным. Она не только поддавалась резким и глубоким ударам свирепого оружия, но сладострастно бросалась им навстречу, поднимая и опуская бедра, приноравливаясь к ритму бешеных движений бравого полковника.
При этом она тихонько вздыхала и стонала, но, конечно, это не были жалобные стоны. Когда наконец тела их соединились в одно, а руки и ноги сплелись, Луиза начала кричать от восторга:
— О, мой единственный, не жалей меня! Глубже! Сильней! Быстрей, умоляю тебя, быстрей! О-ох…
Вдруг крик оборвался и хриплый стон наслаждения вырвался из ее груди. Музыка умолкла. В напряженной тишине раздавалась только сухая барабанная дробь и глухие удары бубна. И вот по телу девушки пробежала последней волной дрожь и она замерла, как будто к ней пришла долгожданная сладкая смерть.
Эта сцена прекрасно отражала самый распространенный классический тип любви. Мы встретили ее бурными аплодисментами. Оркестр заиграл финальный туш.
Боевой полковник поднялся с Луизы и быстро надел свой парадный мундир. Радостно улыбающаяся и возбужденная успехом девушка встала с софы, опустила юбку и подбежала ко мне.
— Как тебе понравилось?
— Ты была великолепна! — воскликнула я с искренней завистью. — Как бы я хотела хотя бы чуточку уметь так прекрасно показывать это! Я ужасно боюсь, что не сумею.
— Увидишь, дорогая, что сможешь. Это совсем нетрудно, — подбадривала меня Луиза. — А то, что волнуешься, — ничего удивительного. Это твое первое выступление. Нужно только вжиться в роль и вложить в нее свое сердце.
«Сердце? — подумала я. — Скорее, другую часть тела».
Тем временем к выходу на сцену готовилась следующая пара. Это были светловолосый стройный юноша, единственный наследник огромного состояния и самая прелестная из девушек мадам Коль малышка Генриетта. Я никогда не встречала женщины из нашей сферы, которая умела бы отдаваться мужчине так деликатно, без тени вульгарности и разврата, как это сладкое существо. Она ничем не напоминала продажную женщину. И что еще меня поразило — это поведение ее поклонника, который среди всеобщего разврата, в доме свиданий, относился к ней как любовник, душой и сердцем преданный своей возлюбленной.