Как очарованная, смотрела я на графа, прекрасного, как сказочный принц. Иссиня-черные волосы крупными локонами падали на широкие плечи, а глубокие страстные глаза пылали огнем желания. Он был высок, изящен, строен. Панталоны так плотна облегали фантастически длинные ноги и узкие бедра, что в ярком свете люстры был отчетливо виден удлиненный вздрагивающий бугор, до предела натянувший ткань штанины — красноречивое и соблазнительное доказательство его безумного возбуждения.
«Сладкий, чудесный мальчик! — Я была растрогана. — Он так хочет меня и так красиво просит. Грешно заставлять его так страдать…»
И вдруг на меня снизошло вдохновение. Не откажу ему. Дам ему столько и таким способом, как не давала ему ни одна женщина до меня. Запомнит полученное наслаждение на всю жизнь. И всегда в объятиях другой он будет вспоминать меня. Что мне до остальных, если меня хочет такой мужчина?! Никаких ролей! Пусть будет как будет! А я буду собой, только собой! Буду Фанни Хилл!..
Чувствуя дрожь в каждой частичке своего тела, но с гордо поднятой головой, подошла я к юноше. Оркестр, как и в начале предыдущих номеров, заиграл туш, но вскоре замолк. Дирижер не знал, каким будет этот последний номер программы. В напряженной тишине мой взгляд поймал взор графа. Его глаза метали молнии. Тихонько, чтобы услышал только он, я шепнула:
— Ты действительно очень хочешь меня?
— Да… Сгораю от желания…
— Мне стыдно, — опустила я глаза. — Будь ко мне добр… Я тоже хочу тебя… Ты такой красивый… Настоящий мужчина… Иначе я ни за что не согласилась бы… при всех…
Закрыв глаза, я застыла в ожидании. Граф наклонился к моим ногам, взялся за подол платья и поднял его. Я позволила ему снять с меня платье. Под платьем ничего не было. Я была абсолютно голая.
Опять шепот восторга прокатился по залу. Мужчины, скорее всего, никогда не видели такого тела — еще девического и уже женского, блистающего ослепительной красотой юности, не помеченного ни одной морщинкой, ни одной складкой жира. Гладкая, как бархат, чистая и нежная кожа, упругие круглые груди, которые не нуждались в лифчике, — все это охватили мужчины одним только взором.
Под пронизывающими взглядами мужчин, исследующими каждый сантиметр моего тела, защищаясь от бесстыдных глаз зрителей, я прильнула к партнеру, как будто хотела его телом закрыться от назойливого внимания. Очевидно, поняв это, зрители не стали к нам приближаться. А я подставила своему партнеру губы, требуя поцелуя. Он прильнул к моим губам своими сухими горячими губами.
Обняв его одной рукой, другой я стала осторожно расстегивать его шелковое жабо, красный бархатный жилет, а когда он сбросил их с себя, расстегнула рубашку, потерлась щекой о его мускулистую грудь и осторожно, немного смущаясь, положила руку на пуговицы его панталон, расстегнула их и спустила до самых бедер. Сам он поспешно сбросил с себя остатки одежды и стал на колени у моих ног.
В смущении я закрыло лицо руками, когда он начал медленно подниматься и целовать мои ноги — все выше и выше, пока не коснулся лицом нежных волос лона и прижался к ним губами. Инстинктивно я раздвинула бедра, а он вторгся между ними своим горячим ртом.
Я пылала как в огне. Эта смелая ласка особенно разжигала меня. Охваченная сладкой дрожью, я неожиданно отклонилась назад, а он вскочил на ноги и прижался ко мне дрожащим как в лихорадке чудесным мускулистым телом. Почувствовав, как его твердое горячее орудие, подобно клину, втискивается под мой живот, я подогнула колени и раздвинула их, вся подавшись навстречу моему чудесному партнеру.
Он обнял меня, а я крепко прижала его бедра к себе. Мы сплелись в одно вздрагивающее от нахлынувшей страсти тело, и наконец я почувствовала, как его член смело врывается в мою расщелину и проникает до самого дна. Я изо всех сил сжала бедра и заперла его там, чтоб не выскользнул из своей сладкой тюрьмы. По своей длине и толщине он подходил мне идеально. Вошел в меня до основания, заполняя целиком, но не причиняя никакой боли.
Слившись в одно целое, мы замерли. Только бедра юноши вздрагивали все сильней и быстрей, а я все крепче, напрягая и расслабляя бедра, зажимала и отпускала свою щель, чтобы помочь ему.
Со стороны могло показаться, что между нами ничего не происходит.
Кровь во мне кипела. Невообразимое удовольствие охватило дрожью все мое тело. Вдруг я почувствовала фонтан, бьющий в мое дно. Удовольствие превратилось в одновременный обоюдный и мощный взрыв наслаждения, который бросил на софу наши сплетенные тела. Это было первое видимое наше движение с минуты, когда любовник вошел в меня.