А если еще раз поговорить с Люцифером? Кожа покрылась мурашками, стоило его образу всплыть в памяти.
Я устало потерла глаза и положила голову на подушку.
Что я ему скажу? Что передумала? А передумала ли?
Через минуту я уснула, так и не ответив на этот важный вопрос. Истощенный организм требовал отдыха и добился своего.
Мне снился ночной лес. Я стояла босыми ногами на влажной подушке из перегнившей листвы и сочного мха. Плотный туман скрыл верхушки деревьев и мягко расстелился по земле.
Напротив меня, у широкого дуба сидела скрюченная женская фигура. На ней был одет мамин выцветший халат голубого оттенка.
— Мама, — позвала я и попыталась сделать шаг, но ноги увязли в рыхлой грязи. Испугавшись, я дернулась что было сил, но только глубже погрузилась в образовавшееся болото. Стремительно проваливаясь под землю, я громко завизжала. Женщина подняла голову и уставилась на меня стеклянным взглядом. Порванный в уголках губ рот на ее окровавленном лице широко раскрылся, обнажая алые десна, без единого зуба. Она яростно зашипела голосом мамы и бросилась ко мне, выставив вперед руки. Ноги ее подкашивались на каждом шаге, неестественно торчали вывихнутые коленные суставы. Подол халата распахнулся, голые бедра, на которых виднелись рваные раны, мелькнули в свете луны. Когда ледяные пальцы сомкнулись на моей шее, я поняла, что не сплю.
Мой визг разнесся по лесу. Женщина тащила меня наверх, удерживая за шею, а тело мое глубже погружалось под землю. Рывком, будто кто-то дёрнул за ногу, меня засосало в грязь и я почувствовала, что исчезли с шеи пальцы.
Я не задохнулась, а пролетела в невесомости несколько метров, будто под землей была пустота, и упала на спину, больно приложившись затылком о твердую поверхность.
Крышка короба, в котором я оказалась, с грохотом захлопнулась. В крохотном замкнутом пространстве было трудно дышать. Паника завладела мной, и я, закричала, руками раздирая шелковую отделку короба. Спустя несколько минут бесполезных попыток выбраться, я затихла, понимая, что короб похож на гроб по форме, сужающейся к низу, где находились ноги.
Я ущипнула себя за запястье, ударила по щеке, чтобы проснуться. Но гроб не исчез. От запаха сырой земли затошнило. Я сглотнула густую слюну и закрыла глаза, восстанавливая дыхание. Как выбраться отсюда? Ответ был очевиден.
— Люцифер, хватит! — крикнула я. — Я согласна на сделку!
Гроб затрещал, крышка открылась. Я поднялась на ноги и осмотрелась по сторонам. Вокруг был покрытый туманом лес, а рядом с гробом стоял Люцифер.
27.12.
У ног демона сидела та беззубая тварь, с чертами лица, как у моей матери. Он рукой грубо гладил ее по волосам, и плечи женщины вздрагивали от каждого прикосновения. Разевая окровавленный рот, она облизывала языком покрытые корками губы и морщилась от боли.
— Кто это? — спросила я и боязливо на женщину покосилась.
— Наглядный пример. Вот что станет с твоей матерью, если ты продолжишь упрямиться, — он крепко схватил ее за волосы и вверх поднял, причиняя боль. Тварь заскулила обиженно, но не посмела вырваться.
— Ей больно, Люцифер. Ты говорил, что оставишь меня в покое.
— И ты поверила? — усмехнулся он. В лунном свете его лицо казалось маской с фальшивой улыбкой и безразличием в глазах.
Я промолчала. Да, поверила, и даже успела испугаться, что больше его не увижу. А значит, и маму тоже. Но знать ему об этом не нужно.
Демон отпустил волосы женщины, и та упала на землю. Теряя терпение, Люцифер спросил:
— Ты хотела предложить мне сделку?
— Да, — согласилась и подошла к нему поближе. Тварь у его ног зарычала. — Я хочу заключить сделку.
— Говори условия.
— Ты вернёшь маму домой и больше никогда к ней не подойдёшь. И душу ее отдашь! — на выдохе выпалила.
— Так не пойдет. — отрицательно качнул головой он. — Душа ее принадлежит мне и аду. Вернуть ее невозможно.
— Почему?
— Твоя мать добровольно отдала мне душу, поэтому согрешила. Грешники не могут войти в рай.
— Ты вынудил ее так поступить! — с горячностью крикнула я, забыв про страх. Будто не демон стоял передо мной. Но через мгновение страх вернулся.
— Разве? Я лишь предложил ей сохранить твою жизнь взамен на ее душу. Она могла отказать. Как это сделала ты, — сказал он, а у меня болезненно сжалось сердце. Я и так корила себя за малодушие, а он вновь напомнил мне о необдуманном решение спастись самой, пожертвовав матерью.
— Я испугалась тогда. А сейчас согласна на сделку ради спасения мамы.