Я едва не поперхнулась слюной от возмущения.
— Я не продавала себя в рабство!
— Будешь открывать рот без позволения, — Люцифер открыл пасть и хищно облизнулся, — попробую на вкус твой язык.
Вот теперь я испугалась. По-настоящему, до дрожи в коленках и мурашек, появившихся на теле. И ведь поверила, что попробует, ни на миг не усомнилась.
— Продолжим. Я не буду рассказывать, как здесь обходятся с грешниками. Сама когда-нибудь увидишь.
Я подняла руку, как делала это в детстве, на уроке. Дождалась лёгкого кивка демона, охгачавшего разрешение говорить, и выпалила:
— Но я ведь не грешница!
— Да. По этой причине ты выглядишь как человек, а не как обугленный кусок мяса.
— О, — осеклась. — А мама…
Недосказанные слова комом застряли в горле. Демон молчал, я занервничала.
— Продолжим, — снова сказал он. Меня затошнило от его спокойного голоса, уверенной поступи и мерзкой морды. Мне хотелось знать правду про маму, но в то же время было страшно услышать ее.
Люцифер вернулся в кресло, прихватив со стола трубку. Выпуская тонкие струи дыма из пасти, он прикрыл глаза от удовольствия.
— Продолжим, — кивнула я. Должно быть список моих обязанностей длинный, и хорошо бы сразу о них услышать. Не то чтобы я собиралась тут задерживаться, но и лишним не будет знать, чего от меня ожидает Люцифер.
— Как я уже говорил, ты не выйдешь из покоев. Будешь послушна — получишь еду и воду.
— Мы не о том договаривались! Я просила показать ад, а не запирать меня в спальне!
— В обмен на душу, смертная, — напомнил он, намекая на то, что я первая нарушила условия сделки, пытаясь и мать спасти, и душу сохранить. — Неужели ты надеешься вернуться в людской мир?
Я промолчала. Да, вернусь. И маму спасу. И душу не отдам.
— Смирись, — демон поднялся с кресла и направился в мою сторону. Я попятилась назад и вскоре уперлась спиной в стену. Люцифер подошел стремительно, но я успела выставить вперед руку, заставляя его остановиться.
— Не подходи.
— Я дам тебе совет, смертная, — тихо произнес он и осторожно провел рукой по моей макушке. — Все мысли как на ладони. Я вижу твою душу, и помыслы отражаются в ней. Хорошие — душа спокойна. Плохие — душа мечется. То, что ты задумала — погубит тебя.
Я вздрогнула, когда рука его коснулась моей щеки, и мягко скользнула вниз, к подбородку. Когти больно царапнули кожу.
— Ты поживешь здесь, в моих покоях. Со временем станешь робкой, покорной и со смирением примешь свою судьбу. Мне нужна душа, Лиза, и раз я получу ее не скоро, буду довольствоваться тем, что и так уже принадлежит мне.
Люцифер когтем подцепил одеяло, которым я скрывала тело, и в сторону дернул. Я, не удержав равновесия, с визгом рухеула на пол. Одеяло осталось в руках демона и вспыхнуло, охваченное пламенем. За несколько секунд ткань превратилась в пепел. Я прикрыла небольшую грудь руками, глотая слезы обиды и унижения. Вздохнула с облегчением, когда демон отступил, не став распускать руки.
Люцифер подошел к противоположной стене и коснулся рельефного камня рукой. В тот же миг открылся широкий выход из покоев. Как только демон ушел, стена стала прежней. И сколько я не касалась камня, выход не появился.
Глава 12
Хотелось пить. Вода в бутылке, которую оставил Вельзевул, была выпита до последней капли. В нее же быстренько помочилась, не найдя уборной или ночного горшка.
Сухие губы потрескались и кровоточили, поэтому приходилось постоянно облизывать их языком. Чтобы скрыть наготу завернулась в простыню, которую стащила с кровати Люцифера. Если он сожжет и ее, то прикрыть тело будет нечем.
Я обыскала хозяйские покои в надежде найти что-то ценное. Ни оружия, которым можно защититься, ни подсказки, как открыть выход, не нашла. Свитки, разбросанные по полу были исписаны чернилами, но слова на незнакомом языке я прочесть не смогла. Идеально убранная комната, словно и не жил здесь никто. Впрочем, Люцифер дал понять, как именно проводил здесь время.
Мне хотелось не думать о нем. Совсем. Но не получалось. Страх пожирал меня изнутри, утомляя пугающими мыслями.
Я думала о маме. О землях Бальтазара, в которые надо попасть. О Люцифере, будь он проклят! О его планах на мое тело. То, что принадлежит мне. Так он сказал. Урод.
Меня от одного взгляда на его пасть, ужас пробирает до костей. А если представить его в постели, надо мной…
Я пальцами провела по щеке, где остались следы от его когтей, и посмотрела на кровать. Скольких любовниц он покалечил и убил?
Хотелось рыдать, забившись в угол, жалеть себя и маму. И я позволила себе всплакнуть, но недолго, чтобы не терять влагу.