Они с матерью уехали за город на выходные. Телефона на даче не было, а мобильные в те годы были еще редкостью. Словом, я всполошилась, только когда муж в понедельник не явился на работу. Вечером, оставив больную ангиной Мавру на попечение Сашки, я с Жекиным другом поехала проверить, в чем дело. А там два трупа. Нет, не хочу больше вспоминать этот ужас! Даже спустя столько лет страшно! Мавре, когда Жеки не стало, еще трех лет не исполнилось, и отца она не помнит. А я с той поры одна. Вернее, нас трое. Я и девочки.
Мавра подготовилась к контрольной и легла спать, строго наказав мне громко не разговаривать, и когда Сашка явится, велеть ей ходить на цыпочках, потому что у нее, Мавры, завтра тяжелый день и ей требуется хорошенько выспаться.
Сашка заявилась около часа. Я как раз к этому моменту успела завершить все свои телефонные переговоры и немедленно потащила старшую дочь на кухню.
– Во-первых, Мавра спит и просила не шуметь, – шепотом объяснила я. – Во-вторых, умираю, есть хочу, и ты, наверное, тоже. И, в-третьих, мне надо с тобой посоветоваться.
Кивнув, Сашка прошествовала на кухню, где с ходу залезла в холодильник и, изучив его содержимое, скорбно констатировала:
– Негусто.
– Зато Мавра нам котлет накрутила и нажарила. Давай разогреем, – предложила я.
– Ни в коем случае! – решительно возразила Сашка. – А то запах на всю квартиру пойдет. Мавра учует, проснется и…
Дочь не договорила, но мне и так было ясно, что последует за пробуждением Мавры. Я согласно кивнула:
– Действительно, лучше холодные, с хлебом и чаем.
Когда мы уже вовсю жевали, я поинтересовалась:
– Вот у тебя, Сашка, сейчас постоянно кто-нибудь из подруг замуж выходит, и ты на свадьбах часто бываешь. Там как у вас, рисом никто не кидался?
У нее от удивления отвисла челюсть:
– Ма, ты в каком это смысле про рис? Когда кто-то нажрался?
– Нет, еще до того как нажрались. Ну, когда молодые из ЗАГСа выходят или из церкви. Сама небось видела в американских в фильмах. Знаешь, такой обычай. Вроде как бы желают молодоженам благоденствия и богатой, сытой жизни.
– А-а, – с полным ртом протянула Сашка. – Твой клиент, что ли, в дочку решил швырять? Им-то какое еще благоденствие нужно? Куда сытнее?
– И правда, – согласилась я. – Девушке только птичьего молока не хватает.
– Странное желание, – сказала Сашка. – Она что, уже беременная?
– Почему беременная? – я не уловила логической связи.
– Ну ты ведь сама только что сказала: ей все время торт «Птичье молоко» хочется. Странное желание для богатенькой девушки. Наверняка беременная. Уж помяни мое слово.
– Сашка, я не про торт, а образно. Неужели не знаешь такого выражения? Когда у человека уже все остальное есть, говорят, что ему только птичьего молока не хватает.
– Выражение знаю, конечно, – дочь моя была явно разочарована. – Просто устала и сразу не въехала. Так какая у тебя там проблема с рисом?
– Сырой кидать или что-то с ним предварительно сделать?
– Черт его знает. У моих подружек только один раз конфетти кидали, прямо за столами в ресторане, и больше ничего. Правда, еще два раза морды били, но это вроде к твоему вопросу не относится. Тем более что били не невесте и не жениху, а гости между собой подрались. Но варить рис я тебе все равно не советую. Липко будет.
Глава II
У меня самой такой большой свадьбы, с лимузином, рестораном и кучей гостей, ни разу не было. Про венчание и вовсе не говорю. Когда я первый раз выходила замуж, венчание в нашей стране, можно сказать, преследовалось. А когда мы решили связать свои жизни с Жекой, уже не преследовалось, но еще не вошло в моду.
Первая моя свадьба была студенческой. Родители с обеих сторон дружно восстали против нашего брака, поэтому денег у нас хватило лишь на то, чтобы посидеть дома с ближайшими друзьями, которые часть выпивки и закуски принесли с собой.
С Жекой вообще было не до свадьбы. Мы оба едва сводили концы с концами. Начало девяностых… В магазинах царила пустота, а деньги обесценивались с каждым часом. Мы забежали в ЗАГС, расписались и ушли домой. Мы и расписываться скорее всего не стали бы, если бы не выяснилось, что я беременна. Жили вместе и жили.
А Саша, старшая моя дочь, которой уже двадцать четыре, замуж еще не выходила и, по-моему, даже не собирается. Во всяком случае, когда я ее спрашиваю, делает круглые глаза и спрашивает: