На Брод-стрит Мэри была счастлива. Миссис Трантер любила хорошеньких девушек, а хорошеньких хохотушек тем паче. Конечно, о родной племяннице Эрнестине она пеклась больше, но ее она видела один-два раза в год, а Мэри каждый день. За ее внешней живостью и флиртом скрывалось мягкое радушие, и она без колебаний возвращала полученную теплоту. Эрнестина не ведала о страшном секрете дома на Брод-стрит: когда повариха получала день отдыха, хозяйка с молодой служанкой вместе ели на кухне внизу, и это были не самые плохие минуты в жизни обеих.
Мэри была не без недостатков, и одним из них можно считать ее ревность к Эрнестине. Дело заключалось не только в том, что с появлением юной столичной дамы она сразу лишалась статуса подпольной фаворитки, но та еще заявлялась с полными чемоданами модных тряпок из Лондона и Парижа – не самая приятная картина для служанки, у которой за душой всего три платья, и все три ей не по нраву, причем даже лучшее из них ее не устраивало лишь потому, что она его получила в подарок от столичной принцессы. А еще она считала, что Чарльз слишком хорош собой для женитьбы, тем более на таком бледном создании, как Эрнестина. Вот почему Чарльза так часто встречали серые барвинковые глаза, и не только когда она впускала его в дом, но и на улице. Мэри хитрым образом подстраивала эти случайные встречи, и когда он приподнимал перед ней шляпу в молчаливом приветствии, она мысленно задирала нос перед Эрнестиной. Она отлично знала, почему племянница миссис Трантер так резко поднимается к себе после каждого ухода Чарльза. Как все субретки, она позволяла себе думать о вещах, для юной госпожи непозволительных.
Должным образом, не без издевки продемонстрировав свой здоровый вид и веселость перед недомогающей, Мэри поставила на комод вазу с цветами.
– От мистера Чарльза, мисс Тина. Наилучшими пожеланиями. – Мэри говорила на диалекте, часто игнорировавшем всякие служебные слова.
– Переставь их на туалетный столик. Так близко не надо.
Мэри выполнила ее волю и уже по собственной начала тасовать цветы, прежде чем повернуться с улыбкой к Эрнестине, смотревшей на нее с подозрением.
– Он сам их принес?
– Нет, мисс.
– А где мистер Чарльз?
– Не знаю, мисс. Я ить не спрашивала. – Она сжала губы, словно боясь расхихикаться.
– Но я слышала, как ты разговаривала с мужчиной.
– Да, мисс.
– О чем же?
– О погоде, мисс.
– И это у тебя вызвало смех?
– Он ить так смешно говорит, мисс.
Сэм, которому она открыла, мало чем напоминал мрачного и недовольного молодого человека, который точил бритву. Он всучил проказнице Мэри красивый букет.
– Эт’ для прекрасной м’лодой леди наверху. – Тут он ловко выставил вперед ногу, опережая закрывающуюся дверь, и не менее ловко вынул из-за спины букетик крокусов, зажатый в другой руке, а освободившейся рукой сорвал с головы à la mode[42] цилиндр. – А эт’ для еще более прекрасной леди внизу.
Мэри заметно покраснела, а давление двери на ногу гостя странным образом ослабло. Он наблюдал за тем, как она нюхает желтые цветы, не формально, из вежливости, а с чувством, так что на кончике ее очаровательного дерзкого носика отпечаталась шафрановая пыльца.
– Пакет с сажей будет доставлен, как п’лагается.
Она немного подождала, прикусив губу.
– Тольк’ с условием. Никакого кредита. Живыми деньгами.
– И сколь эт’ будет стоить?
Рубаха-парень разглядывал свою жертву так, словно прикидывал реальную цену. Затем приложил палец к губам и недвусмысленно подмигнул. Это-то и вызвало подавленный смех, после чего Мэри захлопнула дверь.
Эрнестина смерила служанку взором, который оценила бы сама миссис Поултни.
– Помни, что он приехал из Лондона.
– Да, мисс.
– Мистер Смитсон говорил со мной об этом малом. Он считает себя дон-жуаном.
– Эт’ что значит, мисс Тина?
Мэри явно горела желанием узнать подробности, что Эрнестине сильно не понравилось.
– Неважно. Но если он станет к тебе приставать, немедленно скажи мне. А сейчас принеси мне ячменного отвару. И в будущем веди себя осмотрительнее.
В глазах Мэри промелькнул вызывающий огонек. Но она тут же опустила взгляд вместе с кружевным чепчиком, сделала формальный книксен и покинула комнату. Три пролета вниз и три пролета с ковшиком вверх – притом что полезный для здоровья ячменный отвар тетушки Трантер был Эрнестине совершенно не нужен – успокоили служанку.