– Ты давно встал? – Она поцеловала его в жирный пробор.
– Довольно-таки.
– Как себя чувствуешь?
– Как на корпоративном отдыхе.
– Завтракаем и удираем отсюда. – Она с аппетитом кусала булку. – За те же самые деньги – да что я говорю! за половину этих денег! – можем отдохнуть в Пльзене.
– Я плохо себя чувствую.
– Я поведу машину.
– Нет. Не сердись. Уехать не получится.
– Ты хочешь остаться тут?
Клара и не подозревала, что дела обстоят настолько скверно. Он ведь не представлял себе зимы без Альп! Без австрийского gemütliche,[31] бассейна в деревянном домике, без старых знакомых – партнеров по бриджу.
– Я предпочел бы вернуться назад.
Опять приходится повторять ей одно и то же? Право же, это утомляет. Яцек терял терпение.
– Знаешь что? Я все-таки отвезу тебя в Пльзене. Отдохнешь.
– Нет. Перестань наконец думать только о себе! Она меня отвезет, она сделает то, она сделает се… Посади меня в поезд в Катовицах и поезжай, куда хочешь, сама.
Клара молчала, понимая, что необходимость говорить раздражает Яцека. Вероятно, ему это напоминает громыхание железной палки по прутьям клетки. Его клетки. Он сидел, замкнувшись в себе, реагируя на преследования лишь гневным ворчанием.
«Две недели. Две недели – и прозак подействует», – мысленно, как литанию, повторяла Клара фармакологическую суть препарата, возвращаясь с Яцеком в Варшаву.
На парковке мебельного супермаркета «Икеа» Иоанна запихивала в багажник свечи, салфетки и прочие мелочи, которые так и норовили оттуда высыпаться.
– Давай, поехали, а то малыш проснется, – сказала она, садясь рядом с Мареком, который всматривался в экран салонного компьютера.
– Ты не до конца закрыла, – проверил он контрольный сенсор. – Пристегивайся, я сам закрою. – Подобрав длинное темно-синее пальто, он ступил в грязно-снежное месиво.
Марек захлопнул крышку багажника «лагуны» и поправил отрывающуюся наклейку христианской рыбы[32] – как раз над номерным знаком.
– Следывает поменять рыбку, а то золотая на черном фоне как-то не очень… – сказал он, проверяя, надежно ли закреплена на заднем сиденье корзина, в которой спал Мацюсь, и целуя сына в носик.
– Следывает. – Иоанна открыла ему дверцу.
Они перебрасывались словечками своих детей, примеряя на себя их беззаботность, когда ощущали довольство жизнью.
Покупки вышли удачными: нашли стильные пеленки для младшенького, заказали доставку молодежного комода для старших детей. По пути к кассам набрали кучу новогодних украшений.
– А может, оставим эту рыбку, а купим новую машину?
Марек глянул в зеркальце, пытаясь уловить, какое впечатление произвели его слова на Иоанну. Он обожал делать семье сюрпризы и довольно часто совершал рейды по торговым центрам, покупая новые компьютерные игры детям и вожделенные модные тряпки, предвкушая радостные возгласы в свою честь. Иоанна тоже радовалась подаркам, предстоящему отдыху в Испании (путевки купили случайно, в последний день), но всегда с одной и той же оговоркой: «Ты мог бы со мной посоветоваться… да, я понимаю, что ты и так был уверен, да, я довольна, но…». Это «но» как бы возвышало ее над его щедростью. Оно означало: «У нас есть все, но этого недостаточно». Свою значимость Иоанна подчеркивала ехидными замечаниями, констатирующими слабости Марека.
– Я догадываюсь, ты уже и аванс внес. Дай-ка угадаю… «Лексус»?
– «Лексус»? Отдавать кучу бабок непонятно за что? Неужели тебе нравится «лексус»?
– В рекламе говорилось, что его сиденье массирует пятую точку водителя.
– Для чего, чтобы заниматься сексом с машиной?… Впрочем, я знаю типов, которые бы убились, лишь бы получить кредит на такой «сексус».
– А я таких не знаю. Кстати, пусик, мы занимаемся сексом раз в две недели. – Это был не упрек, а скорее осторожное напоминание.
– Неужели? – Марек был занят обгоном.
– Даже реже, – подумав, ответила Иоанна. – Так что ты купил?
– Пока ничего, – погладил он ее по плечу. – Не кипятись.
– Сколько?
– Ну, я думаю, надо что-нибудь посолиднее… Может, внедорожник, – предложил он.
– Мы что, переезжаем на Луну?