То, что делали Гёте и Жорж Занд, делают ныне тысячи других, которых нельзя сравнить ни с Гёте, ни с Занд, и при этом отнюдь не теряют своего престижа в обществе. Нужно только занимать видное место, и тогда все образуется само собой. Несмотря на это, вольности Гёте и Жорж Занд считаются с точки зрения буржуазной морали безнравственными, так как они нарушают моральные законы, издаваемые обществом, и противоречат природе нашего социального строя. Принудительный брак является для буржуазного общества браком нормальным, единственным «моральным» соединением полов, всякое другое половое соединение безнравственно. Буржуазный брак, как мы бесспорно доказали, вытекает из буржуазных имущественных отношений. Ввиду его теснейшей связи с частной собственностью и наследственным правом он заключается для получения «законных детей», как наследников. И под давлением общественных условий он навязывается и тем, которым «нечего наследовать»,[340] он становится общественным правом, нарушение которого государство наказывает, сажая на некоторое время в тюрьму мужчин и женщин, которые живут, нарушая супружескую верность.
В социалистическом обществе нечего более наследовать, если не рассматривать как предмет наследования вещи личного и домашнего обихода; с этой точки зрения отпадают современные формы брака. Наряду с этим решается и вопрос о праве наследования, которое социализму не нужно будет даже устранять, ибо если нет больше частной собственности, то нет и права наследования. Женщина, таким образом, свободна, и ее дети не стесняют этой свободы, а только увеличивают радости жизни. Воспитательницы, подруги, подрастающая женская молодежь помогают ей в тех случаях, когда она нуждается в помощи.
Возможно, что и в будущем найдутся мужчины, которые, подобно А. Гумбольдту, скажут: «Я не создан, чтобы быть отцом семейства, кроме того, я считаю женитьбу грехом, произведение детей — преступлением». Что ж из этого? Сила естественной потребности у других позаботится о равновесии. Нас не беспокоит ни вражда к браку Гумбольдта, ни философский пессимизм Шопенгауэра, Майнлендера или фон Гартмана, которые предполагали, что человечество «в идеальном государстве» придет к самоуничтожению. Мы держимся того же взгляда, как и Ф. Р. Ратцель, который совершенно справедливо пишет: «Человек не должен более смотреть на себя, как на исключение из законов природы; пусть он начнет наконец отыскивать закономерное в своих собственных поступках и мыслях, и пусть он стремится вести свою жизнь согласно законам природы. Он дойдет тогда до того, что совместную жизнь с себе подобными, то есть семью и государство, станет устраивать не по принципам прежних столетий, а по разумным принципам согласно с природою познания. Политика, мораль, правовые принципы, которые все еще питаются из всевозможных источников, будут преобразованы исключительно соответственно законам природы. Достойное человека существование, о котором мечтали целые тысячелетия, станет наконец действительностью».[341]
Это время приближается гигантскими шагами. Человеческое общество в течение тысячелетий прошло все фазы развития, чтобы в конце концов прийти туда, откуда оно вышло: к коммунистической собственности и полному равенству и братству — на этот раз не только товарищей по роду, но всех людей. Это великий прогресс, совершаемый человечеством. То, к чему тщетно стремилось буржуазное общество и в чем оно потерпело и должно терпеть крушение, — установление свободы, равенства и братства всех людей — осуществит социализм. Буржуазное общество могло выставить лишь теорию; практика, как во многих других вещах, и здесь противоречила его теориям. Социализм объединит теорию с практикой.
Но, возвращаясь к исходному пункту своего развития, человечество делает это на несравнимо более высокой культурной ступени, чем та, из которой оно исходило. Первоначальное общество в роде и в клане обладало общей собственностью, но только в самой грубой форме и в неразвитой степени. Путь развития, который был пройден с тех пор, привел к уничтожению общей собственности до небольших, незначительных остатков; роды разбились, и в конце концов все общество разделилось на атомы; но на различных фазах развития в огромных размерах повысились производительные силы общества и многосторонность потребностей, из родов и племен образовались нации и крупные государства, а вместе с этим наступило такое состояние, которое находится в резком противоречии с потребностями общества. Задача будущего состоит в том, чтобы разрешить это противоречие, снова превратив на самой широкой основе собственность и средства производства в общественную собственность.
Общество берет назад то, чем оно когда-то владело и что само создало, оно делает возможным для всех соответственно вновь созданным условиям вести жизнь на высшей культурной ступени, то есть оно дает всем то, что при более примитивных условиях могло быть лишь привилегией отдельных лиц или отдельных классов. Теперь и женщина снова начинает играть активную роль, которую она когда-то играла в первобытном обществе, но уже не как госпожа, а как равноправная.
«Конец государственного развития подобен началу человеческого бытия. Первоначальное равенство снова возвращается. Материнское материальное бытие открывает и замыкает круговорот всего человеческого», — пишет Бахофен в своем сочинении «Материнское право», а Морган выражается так: «С наступлением цивилизации рост богатства сделался столь огромным, его формы столь разнообразными, его применение столь обширным и его управление столь искусным в интересах собственника, что по отношению к народу это богатство превратилось в силу, с которой не справиться. Человеческий дух стоит беспомощным и очарованным перед своим собственным творением, Но придет время, когда человеческий разум укрепится для господства над богатством, когда он установит как отношения государства к защищаемой им собственности, так и границу прав собственников. Интересы общества, несомненно, выше интересов отдельных лиц, и те и другие должны быть приведены в справедливое и гармоничное соотношение; простая погоня за богатством не является конечным назначением человечества, но прогресс остается законом для будущего, как он был законом для прошлого. Время, протекшее с начала цивилизации, представляет лишь небольшую частицу протекшего времени жизни человечества и лишь небольшую частицу времени, которое предстоит прожить. Разложение общества угрожающе стоит перед нами, как конец исторического пути, единственной целью которого было богатство; ибо подобный жизненный путь содержит элементы своего собственного разложения.
340
Доктор Шефле в своем сочинении «Строение и жизнь социального тела»