Теперь можно лучше понять пресловутую покорность жены своему мужу, по апостолу Павлу, — покорность, которой так злоупотребляли в истории. Речь вовсе не идет о прямой и безусловной покорности, которую можно сформулировать так: всякая женщина как существо слабое покоряется сильному мужчине, и это фактическое положение возводится в норму. По идее апостола Павла, жена повинуется своему мужу, как Церковь повинуется Христу (см. Еф. 5.22-24), что происходит только в том случае, если муж действительно представляет Господа и готов отдать свою жизнь за свою жену, следовательно, при условии полной и взаимной отдачи себя в свете Царствия Божьего.
С другой стороны, когда отношения достигают такого церковного звучания, они теряют всякую юридическую специфику; на уровне духоносной любви[11] повиновение, как и закон, уже ничего не значит; превзойденное, оно становится "совершенно иным", как и все в Царствии Божьем, ибо "где Дух Господень, там свобода" (2 Кор. 3.17).
Самая распространенная из методологических ошибок заключается в том, что вопрос о женщине ставится эмпирически: ее определяют, исходя из ее фактического положения в мире. Это значит, что из существа, которое переживает различные уровни глубины, делают социологическую или биологическую категорию, разливают жизнь как жидкий металл в готовые формы: девушка, супруга, вдова, сотрудница учреждения социальной помощи, раскрепощенная женщина, роковая и безропотная... Этот метод вдохновил на широкие статистические исследования (типа Кинси[12]); тяжесть больших чисел перевешивает принципы; нормативные суждения отвергаются, так как считается, что они неприменимы к массе; количество становится качеством, и отдельные факты, болезнь, патология принимаются за здоровье и за норму.
Основной вопрос остается открытым: истинны ли женские типы, созданные историей, отвечают ли они метаисторической истине о женщине, нормативны ли они? Эмпирический метод не дает ответа, так как его применение ограничено историческими данными, — в лучшем случае он может исправлять отклонения, установившиеся в течение тысячелетий истории.
Но вот быстрая эволюция социальных условий вызывает глубокое изменение социальной реальности. Бытовая техника освобождает американскую женщину и ставит перед обществом важный вопрос: каким образом и на какую деятельность направить ее свободное время и те огромные резервы человеческого динамизма, которые внезапно высвободились? Совершенно в другом плане африканская женщина, раскрепощенная и образованная, переросла материальные возможности; к тому же она уже не будет делать то, что делали ее предшественницы: выполнять физическую работу в качестве служанки мужчины. Изменение так глубоко, что оно выводит мужчину из равновесия и приводит к констатации, звучащей достаточно революционно: судьба Африки находится в руках африканской женщины.
Если отношения между расами и классами общества еще сохраняют старые формы, то равноправие мужчины и женщины все больше утверждается в смысле ответственности в различных сферах и в профессиональном плане: женщина является компаньоном мужчины в политической, общественной и экономической жизни. Декларация Прав Человека выражает решение ООН обеспечить для женщины тот же общественный и экономический уровень, что и для мужчины.
Со стороны христиан наблюдается запоздание. Ведь именно Церковь обладает благой вестью об освобождении, но "освобождают" другие. Когда люди Добра отказываются от своей роли, другие силы берутся за ту же задачу, но с другим коэффициентом и с новыми доминантами, чуждыми по своей природе христианству. На Востоке женщина сбрасывает цепи рабства, но ее уста произносят не Имя Христа, а другие имена. Мир опережает христианство.