В Тарту Конрад задержался на две недели. Может, он остался бы и подольше, но смерть товарища Веэтыусме ускорила его отъезд. Это печальное известие взволновало нас. Веэтыусме был нам верным другом, теперь его уже не стало. Почему он умер, мы не знали, но думали, что он простудился на похоронах Кармеля. Бедняга, всегда он стоял за других, нисколько не заботился о себе, и случилось то, что и долито было случиться. Он так хотел мира другим, и Конраду и мне, и вот теперь сам ушел на вечный покой, и глаза его не увидят конца этой кровавой войны.
В пятницу мы прочитали в газетах извещение о его смерти, а в субботу должны были состояться похороны. Конрад уехал в тот же день. Я бы с радостью поехала вместе, но не хватило денег. Из своей небольшой зарплаты я помогала матери, да и Конрад не мог скопить про запас.
Было очень тяжело расставаться с Конрадом. Сердце угадывало недоброе. У меня было такое странное чувство, что если он теперь уедет, то уже никогда не вернется. Я не представляла, что бы это могло быть, только мне казалось, — там, куда он поедет, с ним произойдет что-то, и мы больше никогда не увидим друг друга.
Когда я ему сказала, он высмеял мое суеверие. Объяснил это моим состоянием, болезненным воображением. Обещал, что через две недели, после того как окончится съезд профсоюзов, он оставит свою «опасную службу» и будет со мной, пока не пройдет мое трудное время. Меня это обещание немного успокоило, но, едва он уехал, я снова оказалась во власти грустных мыслей.
Я только и думала что о смерти, представляя в могиле то Конрада, то самое себя. Не знаю, было ли это болезненной фантазией, но в голове моей невольно возникал вопрос: как пройдет этот трудный час, который ожидает меня? «Не убьют ли меня роды? Что станет тогда с ребенком? Уверена, что мать воспитает его. А если и она умрет, прежде чем вырастет ребенок? И если Конрада не будет в живых? Неужели мой ребенок останется на белом свете сиротой?»
В тот вечер я плакала долго и горько.
«Через две недели? Что же произойдет? Будет ли мир для нас?» Мне казалось, что я обязана в этот день быть рядом с Конрадом. Я не думала о чем-то плохом. Напротив: ожидала от этого дня чего-то большого и возвышенного, что изменит нашу жизнь к лучшему. Но беспокоил страх, что надежда моя опять не свершится. Страх, что с Конрадом что-нибудь случится, что-нибудь, чего я не могу предвидеть.
Я очень хотела быть к тому времени рядом с Конрадом.
23
Съезд профсоюзов открылся тридцатого августа и продолжался два дня. Съехалось больше четырехсот делегатов. Среди них уже с самого начала царило приподнятое настроение. Хотя по улицам ходили усиленные военные патрули, не замечалось, чтобы кто-нибудь проявлял тревожное беспокойство. Делегаты, воодушевленные величием своей миссии, ни в чем не позволяли сбить себя с толку. Многочисленная публика с захватывающим интересом следила за их действиями. Большой зал Рабочего дома был полон движения и жизни. Окна были распахнуты настежь, и ясный свет последних августовских дней, вливавшийся в зал, как бы прибавлял что-то новое к тому оживлению, которое господствовало среди присутствующих.
Съезд открыл новый председатель Центрального совета Саареканд. Прежний был смещен, как провокатор. Минутой молчания почтили память погибших, от беззаконья, руководителей. Торжественной клятвой прозвучали слова председателя, что съезд без страха отдается проведению в жизнь тех идей, за которые боролись погибшие товарищи. Уже не было сомнения, что делегаты не разъедутся прежде, чем выполнят свой долг перед трудящимися.
Умышленно быстро провели выборы руководящих органов съезда. Первым от имени председателя Центрального совета выступал Саареканд. Речь его слушали, затаив дыхание. На собравшихся она произвела сильное впечатление. Он обрисовал гнетущую обстановку, в которой пришлось действовать Центральному совету. Бесчисленные аресты руководящих деятелей, конфискации и закрытие печатных изданий и другие репрессии принесли организационной работе среди трудящихся большие трудности. Не говоря о политической борьбе, безжалостно были подавлены экономическое движение рабочих, забастовка за повышение заработной платы.
— И наконец, — продолжал Саареканд, — я вынужден публично, перед всем народом разоблачить неслыханную подлость, которую совершило за день до открытия съезда одно иностранное, а именно английское, посольство. Оно сделало Центральному совету предложение использовать съезд профсоюзов для совершения государственного переворота. Это, конечно, было провокационным предложением, и Центральный совет с презрением отверг его. Съезд профсоюзов собрался не для того, чтобы высиживать государственные перевороты, тем более с помощью чужеземных черносотенных сил. У съезда совсем другие задачи: заложить твердую основу организации рабочего класса.