Дана Лайон
Женщина из каменного дома
До чего же прекрасная выдалась ночь. Юная пара, уставшая от сотен миль, которые она промчалась на «хонде» юноши, уступила сиянию луны, тишине, сладости воздуха, плещущимся волнам маленькой бухты у самого шоссе. Им понравилась пустынность пляжа, на котором днем яблоку негде упасть. Они почувствовали, что пора отдохнуть.
Молодой человек откатил мотоцикл на обочину, и только тут они заметили на холме, за деревьями, большой дом с колоннами, широкой верандой и со спускающейся к деревьям лужайкой.
— Кто бы знал, — пробормотал юноша. — Уединишься тут. Хотела бы ты жить в таком доме? — Он взял девушку за руку. — Хочешь, чтобы я его тебе купил?
— Сейчас — нет, — девушка засмеялась. — Дорогой, я разрешу тебе его купить, когда мы совсем состаримся, нам стукнет лет по сорок и не останется ничего другого, кроме занудной жизни, какой живут наши родители. Но не раньше.
Рука об руку они сбежали к воде, быстренько разделись и бросились в теплый океан. Поплавали, поплескались, погонялись друг за другом, потом смыли грязь поездки с тела, с волос. Наконец, вышли на песок, чистенькие, освежившиеся.
Оделись — яркие рубашки, джинсы, сандалии, бусы. Золотистые длинные волосы и борода юноши блестели в лунном свете, темные волосы девушки падали на плечи, обрамляя красивое, юное лицо.
— Давай спать, — она зевнула. — Я люблю тебя, Керри.
— Давай, — согласился он, — и никто, кроме нас не знает, что есть любовь.
— Что же? — пробормотала она, засыпая.
— Свобода, — поцеловал он девушку. В нос. — Теперь никто не может отнять у нас нашу любовь. — И тут же заснул, прижавшись к девушке.
Проснулся он, как от толчка.
Услышал, как борется охваченная ужасом Джен, испытал тот же ужас, ибо чьи-то руки сжимали ему горло. Но парень он был крепкий и сбросил нападавшего. Закричал Джен: «Беги, беги!» — и схватился сразу с двумя противниками.
Слышались какие-то звуки, бормотание, сдавленные проклятия, потом все стихло, он продолжил борьбу, умоляя Джен (где она? где?) бежать.
— Беги! — выкрикнул он, интуитивно понимая, что им нужен не он, что они обкурились до потери сознания и не знают, что творят. Он чувствовал на себе их мерзкое дыхание, они напоминали ему хищников, вкусивших крови. Одного он схватил за шею, второго отбросил. Потом от удара по голове перед глазами вспыхнули звезды, и он провалился в темноту…
Он не знал, сколь долго пролежал на песке. Придя в себя, не сразу вспомнил, где он и что произошло. Прошлое возвращалось к нему урывками: темнота, борьба, снова темнота, опять борьба, какие-то звуки… Джен! Джен! Где она?
С трудом он заставил себя подняться. Раскалывалась голова. Он огляделся. Следы на песке. Глубокие ямы. Ни Джен, ни нападавших.
Он постоял, собираясь с силами, потом побрел к шоссе, крича: «Джен! Джен!» Ему отвечала тишина ночи. И «хонда» исчезла.
Ее взяла Джен? Выбралась на шоссе, пока он дрался с этими тварями, завела мотоцикл и умчалась? Но она не умела водить мотоцикл. А может, попыталась, охваченная страхом?
Никого вокруг. Ничего. Луна зашла, в свете звезд многого не увидишь. Но он понимал, что должен найти ее. Может, она прячется в кустах? В голове еще царил туман. Он уже зашагал к городу, когда вспомнил о громаде каменного дома, возвышающегося над шоссе. В окне первого этажа горел свет, так что он направился к дому, чтобы вызвать полицию, вызвать кого угодно, найти Джен, узнать, что с ней случилось, как она, где ее искать.
Вот и дом. Керри бесшумно поднялся на крыльцо, позвонил в звонок, не дождавшись, пока кто-то придет, забарабанил в дверь.
— Пустите меня! Дайте войти!
Дверь не открылась. Зато распахнулось маленькое окошечко на уровне глаз, и он увидел за дверью лицо, лицо симпатичной белокурой женщины лет тридцати, с волосами, забранными в пучок. Сердитое лицо.
— Убирайся отсюда! — зло прокричала женщина. — Кто дал тебе право барабанить в мою дверь в такой час?
— Случилось что-то ужасное, — пробормотал он. — Пропала моя девушка. На нас напали двое парней. Я должен войти и по телефону вызвать полицию…
— Ага, теперь они стали полицейскими, — женщина хохотнула. — Обычно-то вы зовете их фараонами или свиньями. Когда они вас гоняют. Нет, дверь я тебе не открою. Все вы, хиппи, одинаковые. Прибегаете к дому по одному, барабаните в дверь глубокой ночью…
— По одному? — в нем проснулась надежда. — Когда? Девушка? Этой ночью?
— Да, она барабанила в дверь, совсем как ты. Просила впустить ее, говорила, что за ней гонятся двое мужчин. Впустите меня, просила она. Как бы не так! Пусти хиппи в приличный дом, так потом…