Молодой охотник встал и, поставив на огонь сковороду, зажарил несколько кусков бекона и четыре яйца. Волнение волнением, но желудок требовал свое.
Моментально проглотив свой завтрак, он встал и подошел к большому глиняному кувшину, который стоял на скамье. Сняв с него крышку, вытащил целую пригоршню зерен и насыпал их в свой карман. Не спеша заменил огарок свечи в фонаре и, собравшись с силами, чтобы посмотреть в лицо расстроенному отцу и мужественно перенести его, полный презрения, взгляд, отправился наверх.
Бен даже не взглянул на сына, продолжая сосредоточенно рассматривать ножки кровати. Потом, не выдержав, метнул на него холодный взгляд и быстро отвернулся. Пейшенс нежно улыбнулась ему и ответила на его безмолвный вопрос:
– Температура стала спадать, и кашель пошел на убыль, – она весело усмехнулась. – Между прочим, Грета перестала тебя ругать. Теперь она больше всего бранит миссис Феддерс и Труди. Даже не представляю, что такого могла сделать эта миссис, что такая добрая девочка, как Грета, так ее ненавидит. А вот с Труди все понятно. Она наговорила ей немало гадостей.
Спенсер кивнул, соглашаясь. Он задумался: одному Богу было известно, что могла ей наговорить Труди. Все знали, какая это гнусная женщина.
– Труди – настоящая стерва, и неудивительно, что она сразу же невзлюбила Грети, – пробормотав это, он направился к двери. – Что еще нужно сделать, пока я не ушел?
Старик грустно покачал головой, а Пейшенс попросила:
– Ты только не волнуйся, Стен. Поверь мне, все будет хорошо. Иди и спокойно занимайся своим делом.
Задержав взгляд на тихо спящей девушке, Спенсер покинул дом. Шагая к сараю, чтобы взять лыжи, он заметил на снегу свежие следы лошадиных копыт. Из загона его уже приветствовало радостное ржание.
– Бакскин! – воскликнул охотник, подходя к жеребцу, чтобы ласково потрепать того за холку. – Как, голубчик, ты здесь очутился?
Он обратил внимание на кусок бумаги, белеющий на доске ограды. Развернув, он прочитал:
«Очень сожалею о Грете. Привел тебе твоего жеребца. Думаю, что он тебе понадобится. Слим».
«Верный, всегда такой внимательный Слим», – тепло подумал Спенсер.
Он накормил животных и принес каждому по ведру снега. И через пять минут уже привязывал лыжи к своим сапогам.
Пейшенс видела из окна спальни, как, красиво скользя по девственной белизне снега, Спенсер скрылся в лесу. Женщина посмотрела на Бена и произнесла:
– Не слишком ли ты строг со своим сыном? Он готов жениться на девушке и взять всю ответственность на себя. Многих ты знаешь мужчин, которые идут на это так безропотно, как он?
– Ты не поняла меня. Много лет назад я хотел, чтобы Спенсер женился и остепенился, но я хотел, чтобы женщина, с которой он встретит свою старость, любила бы его. Того же самого я желал и для Греты. Все это время я тайно надеялся, что, Бог даст, когда-нибудь они полюбят друг друга и добровольно захотят соединить свои судьбы. А сейчас, при таком раскладе, никто не может сказать, чем все это для них обернется.
– Все может закончиться даже лучше, чем ты думаешь, – поспешила успокоить его Пейшенс. – Спенсер просто с ума сходил от беспокойства, когда пришел ко мне за помощью. Да и в словах Греты, когда она ругает его, больше боли, чем злости. Есть много непонятного в их отношениях. Дай им время, и мне кажется, что их брак будет очень счастливым.
Эти слова значительно приободрили старика.
– Да воспламенит их сердце Божия искра! Может, им стоит объяснить причину их непонимания? – кривоватая усмешка появилась на губах Бена. – Только одна вещь меня беспокоит. Они оба слишком упрямы. У них может родиться, по крайней мере, шестеро ребятишек, пока они хоть чуть-чуть научатся уступать друг дружке.
Пейшенс весело рассмеялась. От громкого звука ее голоса Грета беспокойно зашевелилась.
– О, я нисколько в этом не сомневаюсь, – сказала она, понижая голос. – Могу только поспорить, что, когда придет весна, эти двое будут похожи на парочку влюбленно воркующих голубков.
– Надеюсь, что ты окажешься права, – Бен сидел рядом с женщиной, наблюдая, как та приподняла голову Греты, чтобы влить ей в рот настой.
– Мне надо сходить домой, покормить кур и подоить коров. – Заметив беспокойство в глазах старика, она спокойно и уверенно сказала ему:
– Ты сможешь за ней присматривать. Только внимательно следи, чтобы она не сбросила одеяла. Ей сейчас необходимо тепло.
– Хорошо, иди. Я буду наблюдать за ней и не оставлю одну ни на минуту.
Пейшенс была уже совсем недалеко от своего дома, когда заметила Труди, которая неслась к ней во весь опор. Она придержала своего мула.
– Что это ты поднялась в такую рань, Труди? – иронично спросила Пейшенс. – Да еще гонишь бедную животину галопом, хотя, по-моему, снег для этого слишком глубок.
Нахмурившись от ее ядовитого тона, Труди коротко ответила:
– Я просто проверяю, как много выпало снега. А ты откуда едешь, да еще и со своим узлом с травами? Кто-нибудь заболел?
«Ну-ну. Неплохое развлечение – проверять снег, – усмехаясь, подумала знахарка. – Ты ведь явно направляешься к дому Спенсера и сойдешь с ума, когда узнаешь, что Спенсер собирается жениться на этой славной девочке. Больше он не будет иметь дела с такой блудливой сучкой, как ты».
Вслух же она сказала неохотно:
– Я еду от Бена. Грета попала в пургу и слегла с грудной лихорадкой.
От неожиданности Труди выпустила вожжи и вытаращила глаза. Внимательно наблюдая за ней, Пейшенс заметила злость, которая заставила потемнеть ее светло-карие глаза, и подумала про себя, что, пожалуй, эта женщина знает гораздо больше других, что же на самом деле случилось с Гретой.
– Полагаю, она слишком долго искала дорогу домой, – произнесла Труди, тщетно стараясь придать своему голосу оттенок равнодушия.
– Она так и не нашла дорогу, – прервала ее Пейшенс. – Это Спенсер разыскал ее и принес домой. – Что-то подсказывало ей, что не стоит выдавать Картера, который принес домой девушку.
– Понятно, – процедила Труди. Уголки ее губ нервно задергались.
Не сказав больше ни слова, она резко осадила свою кобылу назад и, сильно хлестнув ее по крупу, заставила встать на дыбы. Бедное животное заржало от боли. Резко дернув поводьями, она поскакала в сторону, противоположную той, куда направлялась раньше.
– Надеюсь, когда-нибудь она сбросит тебя и растопчет, – прошептала Пейшенс, подгоняя своего старого мула и заставляя его двигаться быстрее.
Труди так грохнула дверью своего дома, что та, ударившись о стену, чуть не слетела с петель.
– Эй ты, черномазая сволочь, старая, вонючая сука, ты где? – рычала она, хлеща кнутом вокруг себя.
– Я здесь, мисси. – Негритянка сидела на своей подстилке в углу у камина. Она задрожала от страха, увидев в руках хозяйки большой кнут.
Труди решительно шагнула к ней, пристально глядя на скорчившееся от страха тело.
– Как далеко в лес вы отнесли эту паршивку Эймс?
Негритянка испуганно отползала от разъяренной хозяйки до тех пор, пока не уперлась в стену.
– Картер оттащил ее далеко в лес, мисси, – она дрожала, – очень далеко от вашего дома.
– Идиот, он отнес ее не слишком далеко, – свистнув, хлыст опустился на костлявые плечи старой женщины.
В то время, как старушка растирала горевшую спину и ее лицо перекосилось от боли, Труди продолжала орать:
– Спенсер нашел ее и принес в дом отца.
Негритянка поспешила опустить глаза так, чтобы хозяйка не заметила облегчения, которое промелькнуло в них. От радости, что Труди не знает о том, что эта работа ее и Картера, она даже перестала ощущать боль. Она благодарила Бога и того человека, который догадался солгать этой мегере.
– Иди, вытащи этого осла из кровати и свари мне кофе, – приказала Труди. – Мне надо немного подумать. Эта зеленоглазая пигалица получила грудную лихорадку, так что еще есть шанс избавиться от нее.
Негритянка быстро свернула свою подстилку и последовала за женщиной, которую боялась и ненавидела каждой клеточкой своего существа. Она быстро сварила ароматный кофе, щедро положив туда сахара и налив молока, и замерла за спиной сидевшей на стуле хозяйки, ожидая приказаний.