Во сне, как и несколькими часами ранее в реальности, мы довольно долго шли по острову. Нужно было отойти подальше от берега, потому что не всегда я была в сознании после изменений тела. Джунгли вокруг размывались и хранили в своих тенях странные и пугающие пасти хищников и неясные очертания лиц и масок. Я не обращала на них внимания, как и Луффи-из-сна.
Мы пришли на знакомую поляну, расположились на ней. Момент поедания отвратительного на вкус сырого мясного пирога и горелого кекса я не видела, зато кровь Королей рекой текла в моё горло, вызывая не приступы тошноты, а яркие всполохи удовольствия. Тени становились гуще и злее, Луффи размывался вместе с кустарниками и пальмами, его красная накидка сливалась с зеленью джунглей.
— Ты главное выживи, — сказал Луффи голосом, от которого по всему сну разошлось шипящее эхо, — тут неплохой мир, в общем-то. Мне будет без тебя скучно.
Ещё не смолкли его слова, как в моём желудке образовался кусок льда. Я опустила взгляд, и увидела, как нижняя половина моего тела обращается в монолит, скованный холодом. Ни шевельнуться, ни убежать. Он медленно стал растворяться в окружающей черноте.
Тени поглотили всё вокруг, включая Луффи и мои ноги. Половина меня оставалась в пустоте. Начали растворяться руки, тоже скованные холодом. Я испытывала облегчение: ни боли, ни уколов льда, ничего. Блаженное ничто.
Пространство рядом со мной дрогнуло и заколыхалось, как поверхность воды в ветреный день. Из него вышло то ли лицо, то ли маска, которую я уже видела.
Мой демон. Первый.
Реальность сна расходилась волнами, пропуская в пространство сна моего демона. Не знаю точно, был ли он настоящим, или же являлся лишь воспоминанием, но страха я не ощущала. Страшным был другой, не этот.
Чернота больше не скрывала его фигуры. Высокое худое тело, с человеческими руками и ногами. Всё ало-золотое, будто из металла, и чешуйчатое. На широких плечах — наросты рогов и перьев, тоже из алого золота. Вместо лица — маска, что срасталась с шеей. Почему-то я обратила внимание на то, что ни носа, ни ушей, ни рта у демона не было.
Маска открывала только глаза, молочно-белые и пустые. Ни радужки, ни зрачка — только зеркальная ровная гладь. Вокруг глаз — мелкое красное оперение, из которого постепенно вырастали, удлиняясь, роскошные перья, служившие демону заменой волос.
Он ничего не говорил и не хотел от меня. Он просто пришёл в этот мир, мир его звал и молил о нём, чтобы…
Чтобы что?
Из темноты он достал мои руки, потом подтянул до своего уровня, доставая и ноги. Всё как в прошлый раз. Я опустила взгляд и увидела, как вьются вокруг подола его одеяния, — то ли платье, то ли мантия, — бугры алой черноты.
Они тянулись дальше, туда, откуда существо пришло. И я знала, что эта чёрная нить связывает Красного демона со вторым, имени которому я никак не могла придумать.
Хотя, то было несложно. Едва услышав дикий яростный ор, смешивающийся с воем и рыком, я мысленно обозвала второго Кричащим.
Красный обнял меня, давая тепло. Руки второго, выскочившего из черноты быстрее моего восприятия, впились мне в спину, разрывая мясо и ломая кости. В тот момент, когда чёрные когти впились мне в сердце, я проснулась.
От острова мало оставалось, Торико и Луффи как следует подъели практически весь пудинг. Остальные члены команды Мугивары разбрелись по Хангри-Ла, отлавливая себе провиант для будущего плавания и поражаясь разнообразию видов. Оленёнок Чоппер сидел рядом со мной, тщательно осматривая мои ладони.
Когда он понял, что я очнулась, то отскочил в сторону и залепетал что-то извиняющееся. Луффи, обгладывающий огромную косточку от гигантской ежевики, окликнул судового врача:
— Чоппер, что там? Всё нормально?
Торико, лакомившийся чем-то бананово-карамельным, согласно закивал. Вынужденный недолгий голод сделал его не слишком разборчивым в еде, однако заставил по-новому оценить вкусы, что предлагал гурманский мир. В общем, охотник был практически счастлив.
— Н-ну, кости на месте… всё хорошо, — залепетал оленёнок, — боли быть не должно… просто… ну… шрамы. Шрамы! — внезапно повысил он голос. — Их не должно было остаться после такой перестройки организма! И мне надо… мне надо осмотреть Комацу-сан.
Я поблагодарила оленёнка и выслушала в ответ счастливые причитания. Он не меняется из жизни в жизнь, честное слово. Может, оно и к лучшему?
— А зачем осмотр? — поинтересовался Луффи.
— Что-то не так, — вздохнул успокоившийся Чоппер. — С органами, я имею в виду. Их по пальпации как-то слишком мало, если это возможно.
В первые мгновения мне было сложно понять, о чём он. Сказывалось то, что проснулась я от не слишком приятной картины. Мало хорошего в том, что тебе вырывают сердце, как мне кажется.
Однако минутой позже, когда Чоппер принялся лакомиться остатками пудинга, до меня дошло, о чём оленёнок говорил.
— А, — непроизвольно вырвалось у меня.
Мало органов. Ему не кажется, совсем не кажется, их действительно стало меньше. Тот же кишечник наверняка сократился в несколько раз. Но это было нормально и связано с эволюцией.
Информация всплывала у меня в голове целыми пластами, однако не приносила никакого дискомфорта. Я просто знала, что происходит со мной, моими органами и моим восприятием. Эволюция…
— Ты знаешь? — заинтересовался Луффи.
Он жевал нечто, похожее на мармелад или жвачку, с большим усердием. Было слышно, с каким трудом мощные белые зубы каждый раз отлепляются от сладости. Неужели карамель? Или нуга?
Торико закивал, взглядом попросив меня ответить. Рот охотника был прочно склеен тем же, что ел сейчас Луффи. Ириски, они нашли ириски. Бедные их зубы.
— Эволюция, — начала я, точно зная, что в ближайшие несколько минут два обжоры не смогут ничего сказать, — всё дело в ней. Сократился кишечник, увеличилась в объёмах печень. Желудок стал меньше, но эластичнее, и теперь может растянуться, как у вас. Всё ради пропитания.
— Тебе будет нужно так много еды? — удивился Чоппер.
— Совсем нет. Просто моя еда… в общем, она будет у меня довольно редко, так что переваривать её нужно полностью. Включая кости.
— Мало еды? — удивился Чоппер. — Ты будешь голодать? Постоянно? А как же гурманские клетки?! Мне Торико-сан говорил, что…
Что именно говорил Торико Чопперу, я слушать не стала. Врач перечислял различные факты о гурманских клетках и телах, размахивал копытцами, в которых держал пучки сладкой ваты, и вообще выглядел милым и воодушевлённым. И я совершенно точно не могла сказать оленёнку, что мои демоны слабо подходят для всего, о чём он говорил.
Красный не ел ничего.
Кричащий предпочитал человечину.
========== Глава 24 ==========
— Это довольно интересно, — протянул Луффи, уставившись на мою руку немигающим взглядом.
Так он обычно гипнотизировал Санджи, когда корабельный кок готовил завтрак-обед-ужин для ненасытного Мугивары. Теперь же подобного внимания удостоилась моя рука.
Торико тоже смотрел на неё и тоже не моргал уже долгое время. Ненасытный выглядел задумчивым и немного рассеянным.
— Совсем не больно? — снова спросил он.
Я осторожно пошевелила пальцами, внутренне ожидая хотя бы
болезненного укола в ладони. Нет, ничего. Даже не тянуло.
Потом я вытащила нож, который пришпилил мою ладонь к столу. Лезвие едва слышно чавкнуло, когда вышло из руки. На нём не было ни капли крови.
Луффи отобрал у меня нож и поднёс к глазам. Проверил лезвие на остроту, порезался и, ойкнув, засунул повреждённый палец в рот. А вот нечего тянуть руки к отлично заточенному поварскому инструменту.
Порез на ладони затянулся, превратившись в багровую вздутую полосу шрама. Я специально травмировала себя в месте старой отметины, потому что не была уверена, что от раны не останется новой. Мне уже хватало шрамов и на руках.
Приняв нож обратно, я, точно фокусник, медленно погрузила лезвие себе в руку, выбрав другой шрам в качестве ориентира. Острый поварской инструмент послушно вошёл в мою ладонь, едва задев близко расположенные косточки. От этого тоже не было ни боли, ни дискомфорта — я просто понимала, что во мне есть чужеродный предмет.