Вытащила лезвие. Порез затянулся, снова без крови. На лезвии осталась одна крошечная капелька, которая практически мгновенно высохла и рассыпалась пеплом. Интересно.
Пока мой будущий муж и названный брат удивлённо переглядывались, я быстрым движением отрезала себе палец. Мизинец на левой руке, потому что он был не слишком нужен для работы.
— Комацу! — взволнованно вскрикнул Торико, вскакивая из-за стола.
— Ты чего делаешь?! — возмутился в тон охотнику Луффи.
— Проверяю, — сказала я, уставившись на свою руку.
Мне было интересно: отрастёт новый палец или же придётся приставлять обратно старый? Большая разница, на самом деле, и результат значительно будет влиять на мой стиль боя. В первом случае я смогу не слишком беспокоиться, если мне отрежут конечность, а во втором… ну, будет немного неудобно: после победы придётся искать частички себя, чтобы приложить к законному месту. Сплошная морока, в общем.
Пока отрезанный палец лежал рядом, ничего не происходило. Я смотрела на него и начинала ощущать неприятный тянущий позыв в желудке. Голод.
Аутофагия, серьёзно? Мне теперь что, пожирать саму себя?
Луффи, как более опытный и привычный к различным жизненным странностям, утянул мой палец к себе поближе. В тот же момент рана на руке начала деформироваться и медленно «поползла» вперёд, формируя новый мизинец. Выглядело так, будто мой палец неспешно нарастал по миллиметру.
Это было очень, очень хорошими новостями. Никаких судорожных поисков конечностей после боя. Спокойствие и безмятежность.
Луффи крутил мой палец в руках, Торико смотрел на это смирившимися глазами. Это ещё что, охотник, поведёшься с Комацу — и не такое увидишь.
— Вообще не больно? — вновь уточнил Мугивара.
— Совершенно, — подтвердила я. — И никаких признаков голода, который бывает при регенерации. Разве что…
Я бросила быстрый взгляд на палец у Луффи в руках. Съесть свой бывший мизинец хотелось неимоверно. Он выглядел так аппетитно, вкусно, потрясающе! Как лучшая сырная закуска или толстый ломтик жареного картофеля. Объедение… было бы, не будь это мой мизинец.
Торико заметил мой взгляд и удивлённо поднял брови.
— Ты хочешь съесть собственный палец? — спросил он. — Это довольно странно, знаешь ли.
— Один из моих демонов ест человечину, — пожала я плечами на это, — так что, на самом деле, ничего странного.
— А другой? — уточнил охотник.
— Ничего не ест. Хотя я не совсем понимаю, как это возможно.
Короткий рассказ про внешность новых квартирантов моего тела и сознания Луффи и Торико услышали чуть раньше. Больше, конечно, это описание походило на сухой и лаконичный доклад, чем на красочную визуализацию.
— Серьёзно съешь? — усмехнулся Мугивара, протягивая мне мизинец.
Я приняла свой бывший пальчик и покрутила его, рассматривая со всех сторон. Кожа не изменила своего цвета, кровь не выделялась из пореза, да и вообще… это же был палец! С небольшими волосками на внешней стороне фаланги, с морщинками на сгибах, с розоватым неровным ногтем и обкусанной кутикулой — как на мизинце-то я умудрилась? И мне хотелось, до сведения желудка и выделения слюны, хотелось сожрать этот чёртов кусок плоти!
Быстрый взгляд на Торико дал мне понять, что охотник испытывает скорее любопытство, и что его мучает тот же вопрос, что и Луффи: серьёзно? съем? точно?
Облизнувшись, я медленно поднесла мизинец ко рту. Хотела аккуратно откусить, но не вышло — слабый, практически незаметный запах крови будто уничтожил во мне разум. Я закинула палец в рот, словно кто-то мог отобрать у меня мою «еду». Косточки хрустели на зубах, как чипсы. Острые их углы даже не поцарапали мне нёба.
— Ого, — протянул Луффи, — ты его действительно съела! Эй, — он ткнул Торико под рёбра, — зубы видел, а? Круты-ые!
Торико кивал, выглядя крайне взволнованным и, почему-то, обрадованным. Не знаю, что творилось у него в голову — меня в тот момент волновало лишь то, что палец оказался таким маленьким и так быстро закончился.
Во рту словно расцветали цветы. Я такого не ощущала даже в те моменты, когда ела цвеперсики. Нежная, сочная, искрящаяся мякоть не шла ни в какое сравнение с сырой человеческой плотью. Удивительно, насколько демоны меняют носителей гурманских клеток.
И Торико, и Луффи продолжали смотреть с интересом.
— И как? — спросил пират.
— Ничего лучше в жизни не ела…
Со своим отношением к новой особенности я определиться не могла: ещё никогда в своих жизнях я не зависела от такого ингредиента. Нет, я ела человечину раньше, — ситуации бывали разные, — но чтобы на постоянной основе?
— По-хорошему, особых проблем с добычей, м, — Торико немного замялся, — ингредиента, да, не будет никаких проблем. Джидал славится тем, что там можно найти что угодно. А у Зебры там связи ещё с детства, он ведь сам оттуда родом.
Я с благодарностью коснулась руки охотника своей. Луффи смотрел на нас, как заботливая кумушка, сватающая двух знакомых детишек.
— Вероятно, из-за Красного мне не нужна еда, — сказала я. — Хотя твоё предложение очень ценно, Торико. Я благодарна.
— Второй демон? — заинтересованно спросил Луффи. — Ты говорила, что он ничего не ест.
Торико переплёл наши пальцы и аккуратно погладил мои шрамы. Он держал мою руку бережно, но очень крепко. Было сразу понятно, что он меня не отпустит, даже если я начну есть людей у него на глазах.
Ну, эта ситуация стала вполне реальной, да. Надо придумать новое сравнение.
— Да, из-за него я могу долгое время голодать. Если честно, то я не знаю, сколько именно могу обходиться без еды. Но, если мне не отрезать конечности, то долго.
Охотник продолжал гладить мою ладонь, задумчиво рассматривая кожу. В голове Торико явно метались несколько мыслей, причём не слишком приятных.
Это заметил и Луффи.
— Пф. Ладно уж, голубки, — пират хлопнул ладонями по столу и встал. — Идите-ка вы в каюту, вам явно надо поговорить. Комацу, определись, что хочешь делать дальше, у меня никаких особенных планов нет.
— Хорошо.
До каюты я вела Торико буквально за руку. Охотник то хмурился, то поджимал губы — в общем, не выглядел довольным жизнью. Так что я тоже понемногу начала нервничать. Конечно, Торико от меня не откажется, я знаю это. Но вот учудить что-нибудь — это всегда пожалуйста.
Запах каюты встретил меня удушливой сладостью вместо цветочно-травяного аромата. Я поспешила открыть окошко, чтобы разбавить эту приторность свежим солёным воздухом.
Торико сел на кровать и потерянно посмотрел на меня.
— Комацу, — позвал он. — А что делать с Санни?
Не совсем понимая, что он имеет в виду, я попросила пояснить. Охотник подманил меня к себе и утащил на колени, а сам опёрся спиной о стену.
— Ну, смотри. Коко — ему всё равно, он вырос в таких условиях, где люди были обычным ингредиентом или подопытным материалом. Над ними ставили эксперименты, да и вообще чужая жизнь мало значила… Зебра — это Зебра. Ему просто плевать на всё, что не касается его лично и тех, кто ему дорог. Рин тоже будет наплевать, потому что ты её единственная подруга, которая от неё не отказалась и приняла, несмотря на… ну ты понимаешь. Про Тину я, правда, ничего не знаю… Но Санни! Санни точно не примет этого!
Я поёрзала, устраиваясь поудобнее. Санни не примет моего людоедства? Так я и не собиралась никого есть. Ну, по крайней мере слишком часто. Это, насколько я поняла, будет чем-то вроде последнего способа выжить. Если мне отрезать руку, то придётся откуда-то брать большое количество энергии — вот и проснётся Кричащий. Но есть кого-то на завтрак-обед-ужин мне не нужно. Хотя хочется… вкус у пальца был потрясающий.
Меня, если честно, волновало другое: теперь обычная пища воспринималась мной как картон или пенопласт. Сохранялся аромат, при желании я могла, — я была уверена, что смогла бы, благодаря опыту и прожитым годам, — различить любой оттенок вкуса, но при этом вся еда становилась похожей на землю. На гадкую, заплесневевшую землю.