Пришлось подойти ближе и заглянуть в эту зеркальную гладь. Меня тотчас унесло в закоулки памяти.
Я стоял рядом с Томмиродом. Это была странная жизнь, когда я решил быть не с МОГ, а с Браконьерами практически с самого начала. Не было похода в Ледяной Ад, не было Гурманской пирамиды. Не было ничего привычного.
Зато была странная близость с Томмиродом, практически противоестественная. Тогда я ещё не встречался с разрушительной мощью и интеллектом Тамары. Насколько я помню, эта жизнь была в первой сотне. Так далеко и давно…
— Смотри, — с гордостью показывал мне Томмирод на огромное яйцо, — это лучшее моё творение!
Через мягкие желтоватые стенки с сеткой сосудов был виден женский силуэт. Длинные волосы отдавали красным и колыхались, как водоросли в неспокойной воде.
Тамара была похожа на нерождённого ребёнка, она даже свернулась в позу младенца. Пуповина вела не к пупку, а к местечку между лопаток.
— Она будет лучше всех, кого ты встречал. Идеальной!
— Ну, ты же не ради меня её создал? — хмыкнул я.
— Конечно же нет. Я бы создал её и без тебя. Но для тебя это имеет особый смысл, Мацу-кун.
Странное, нечеловеческое лицо Томмирода приблизилось к моему, и я оборвала воспоминание. Вместо него сразу пришло другое.
Это была та же жизнь, но другое время. Прошёл год или два, я не помнила точно, и пришло время рождения Тамары.
Томмирод готовился к искусственным родам три с половиной месяца. Изучал литературу, проводил опыты на насекомых, пытался извлечь почти развитые эмбрионы из людей, животных и икры. За всем этим я наблюдал с интересом: такого в моих жизнях ещё не было.
Момент родов отпечатался в моей памяти так ярко, что я никак не мог взять в толк: как же я вообще об этом забыл?
Томмирод спустил внутреннюю жидкость из пузыря, в котором находилась Тамара. Его стенки облепили девушку, и требовалась большая точность, чтобы отделить золотистую плёнку от кожи детища Браконьера.
Меня он к Тамаре не подпускал, да и говорить что-либо запретил. Поэтому когда Тамара, освобождённая от стенок пузыря, распахнула глаза и открыла острый рот, я промолчал.
— Ай! — Взвизгнул Томмирод, когда Тамара впилась ему в шею. — Ш-ш. А, Комацу, всё нормально, не волнуйся!
— Я не волнуюсь.
Тамара пила его кровь, как обычный паразит. Её волосы приобретали более насыщенный розовый оттенок, а глаза зеленели. Кожа становилась персиковой и живой.
Когда Тамара отодвинулась от своего создателя, Томмирод отрезал пуповину. На спине у девушки-насекомого, посреди лопаток, остался провал, будто там не хватало куска плоти.
Вот оно.
Слабое место Тамары, про которое не знает даже она. Не закрытая пуповина.
Одно воспоминание тянуло за собой другие. Я, оказывается, встречалась с Тамарой чаще, чем думала. Обычно бой заканчивался или её, или моей смертью. Чаще, к сожалению, моей.
Со сменой жизней эта тенденция немного выпрямлялась, однако всё ещё оставалась печальной. Тамара слишком часто убивала меня, она адаптировалась к любому бою практически моментально. Единственным способом убрать её безболезненно оставался неожиданный удар, но нанести его было практически невозможно.
Тамара не была ни человеком, ни жуком. Она сочетала в себе гены Томмирода, — отсюда розовые волосы и гибкость, — и какой-то жучиной матки. Она вобрала в себе все сильные стороны родителей и стала практически идеальным существом. И её воспитывал Томмирод: за несколько недель Тамара из младенческого разума полностью перешла ко взрослому, развитому сознанию.
Потрясающее существо. Томмирод действительно меня тогда удивил.
В последующих жизнях я не раз проклинала гений Томмирода и его идеальное дитя. Лучше бы в жуководе не просыпался экспериментатор! Миру было бы спокойнее.
Несколько быстро промелькнувших воспоминаний были больше предназначены для Коко, нежели для меня. Основные стили боя Тамары, скорость её реакций, арсенал. Я знала всё это, одно воспоминание вытянуло за собой по канату ассоциация кучу других, но предсказатель должен знать, с кем предстоит иметь дело. Не я одна буду в опасности, если Тамара останется в живых.
К несчастью, большинство моих воспоминаний о Тамаре было связано с болью или непосредственно со смертью. Так что меня довольно скоро выдернули из белого тумана.
Шлем изрядно дымился, Коко выглядел испуганным. Прислужники Лайвбирера стояли совсем рядом, удерживая извилины медленно сдувающегося мозга.
— Спасите карту памяти! — надрывался главный среди прислужников. — Там десятки ингредиентов! Иначе босс нас всех поджарит!
На нас не обращали внимания, но боевых поваров вокруг оказалось слишком много. Не думаю, что Коко справился бы с ними в одиночку, а из меня боевая единица была так себе. Похоже, Лайвбирер решил не ограничиваться тремя вкусными воспоминаниями, а захотел просто выпотрошить мой мозг.
Коко оценил ситуацию быстрее меня. Он подхватил меня на руки и, не оглядываясь, побежал на выход. Когда предсказатель преодолел завесу фиолетовой ткани, отделяющую зону с мозгами от остальной территории казино, то громко окликнул Зебру. Второго охотника рядом не было, но он наверняка слышал своего брата не хуже меня.
— Зебра, бери наших и уматывайте из казино. Подробности потом, встретимся в МОГ через пару дней. Не забудь Матча и его людей!
Коко передвигался то ли широким шагом, то ли быстрыми длинными прыжками. Я практически не ощущала тряски, мне наконец было комфортно и тепло, хотя фантомная боль всё ещё отзывалась в теле. У меня то простреливало позвоночник, который Тамара ломала об колено, то отнимались отрезанные руки, то взрывался болью пробитый череп. Организм не понимал, достаточно ли он жив, или же самое время умереть.
Когда Коко выбежал из казино со мной на руках, спокойствия и размеренной роскошной жизни богачей как не бывало. Гремели выстрелы, вдалеке хохотал от избытка адреналина Торико, повсюду слышалось рычание, шипение и хлопанье крыльев. На нас легла тень Киссу, а в следующее мгновение ворон уносил нас прочь от заварушки в казино.
Киссу покачнулся, но быстро выровнял полёт. Я скорее ощутила знакомую ауру, чем поняла, что к нам присоединился Санни.
— С масиком всё в порядке?
— Нормально. Зацепился волосами?
— Только так и успел, твой ворон слишком быстрый для прыжков.
Любая попытка пошевелиться проваливалась, я не могла управлять собственным телом. Коко передал меня на руки Санни, а сам сел на пернатую спину и принялся разматывать чалму — признак большой нервозности.
— Хорошо, что с масиком всё в порядке, конечно. А как насчёт тебя?
Некоторое время Коко молчал. Я слышала тяжёлое хлопанье крыльев, свист ветра и далёкие взрывы от Голосовой пушки.
— Нормально, Санни. Я тоже… нормально.
========== Глава 29 ==========
На этот раз в МОГ я посетила комнату Коко.
От апартаментов Торико она отличалась, как земля от неба. У Коко не было громадной кровати; вместо неё стоял один продавленный, но явно любимый диван с протёртой обивкой на спинке. Несколько книжных шкафов ломились под тяжестью разнообразных томов. Рядом с ними стояли витрины с ядовитыми ингредиентами, полностью заполненные опасным содержимым.
На окнах висели тяжёлые плотные шторы, судя по пыли на них, задёрнутые навечно. Зато оказалось очень хорошее освещение: семь или восемь мощных ламп, не оставляющих ни одного уголка комнаты в темноте.
При включённых лампах стал виден не только диван и заваленный бумагами пол, но и стерильно-чистый пятачок с лабораторными столами. На стенах висело несколько химических таблиц, явно рукописных. Не представляю, сколько Коко потратил времени, чтобы вывести их закономерности. Рядом с таблицами были заметны приписки обычным карандашом, прямиком на стенах.
Санни осторожно усадил меня на диван, я поблагодарила охотника усталым кивком. Двигалась я еле-еле, причём явно ощущалось нарушение связи между головным и спинным мозгом. Но всё постепенно восстанавливалось, так что я уже могла нормально вертеть головой.