Окна оказались запаяны насмерть, ручек не предусматривалось. Я поскребла ногтём стекло и уважительно хмыкнула: осталась только маленькая царапинка. Значит, нам не стоило волноваться о ветре, песке и мелких камушках, поднятых бурей.
Помнится, в одной жизни Торико оказался тем ещё скрягой. Вместо нормального лифтодома он купил обычный и приделал к нему трос, чтобы поднять его. Нужно ли говорить, что, едва войдя в зону песчаной бури, мы оказались по уши в песке? Ни одно стекло, кроме бронированного, не выдерживало силу песчаного ветра Вечной пустыни. Интересно, как я ещё не умерла в тот раз из-за невозможности дышать.
Кухня была компактной, но очень удобной. Есть нужно было в гостиной, сидя на диване или на низких табуретках. Два туалета, которыми мы, скорее всего, не воспользуемся, радовали голубыми стенами и тёмно-синим полом. Сюда можно было приходить помедитировать и отдохнуть от песчаных оттенков.
Кладовые я хорошо рассмотрела ещё во время фасовки ингредиентов, а вот спальни охотников не видела даже при осмотре дома до аренды.
Комната Торико оказалась приятно-зелёной, с плотными тяжёлыми шторами на окнах и огромной круглой кроватью. Сам охотник так оглушительно храпел, что я не решилась заходить внутрь и ограничилась взглядом из дверного проёма. Пусть спит. Когда Торико спит — он не ест, а еды у нас не так уж и много.
К Санни я постучалась. Охотник, насколько я его знала, точно не уснул бы в замкнутом пространстве в первый же день. У него была лёгкая форма клаустрофобии, но о причине её появления я никогда не спрашивала. Ясно же, что всё из детства.
Санни открыл мне дверь и смерил мрачным взглядом.
— Могу я комнату осмотреть? — улыбнулась я. — Интересно же.
Охотник кивнул и посторонился.
У него оказалась самая гармоничная комната из всех. Здесь дизайнер, похоже, оставил кусочек души.
Светло-бежевые стены украшала ненавязчивая ручная роспись, изображавшая плющ и цветы. Тёмно-коричневый пол выглядел как плодородная, жирная почва. И тут был коврик!
На окнах — лёгкие занавески, на подоконнике — два немного пожухлых кактуса. Из мебели имелся диван, кровать, тумба, шкаф и огромный будуар. Будуар! Не удивлюсь, если Санни купил его на рынке заранее, потому что вряд ли в лифтодоме предполагалась такая деталь.
— Ты выбрал себе самую красивую комнату, — сказала я.
— Разве могло быть иначе, масик? Я предпочитаю лучшее.
По его взгляду было понятно, что он говорит не только о комнате.
Это меня неожиданно смутило. Я подошла к подоконнику и прижалась лбом к тёплому стеклу. Из окна был виден только песок. Даже следующие лифтодомы оказались скрыты за жёлтой непроглядной завесой.
Санни подошёл ко мне сзади и положил руки на подоконник по сторонам от меня. Несмотря на приобретённые гурманские клетки, я всё ещё оставалась слишком низкой по сравнению с Королями.
От охотника веяло прохладой. Такой эффект давал его любимый одеколон, который в этой жизни делала Рин. Запах оказался даже лучше, чем я помнила: свежий, мятно-арбузный, но при этом яркий и запоминающийся. Очень приятный и знакомый по множеству жизней.
Санни щёлкнул пальцами. Свет в комнате погас.
— Побудешь со мной? — спросил охотник. — Мне не слишком уютно в замкнутом пространстве в одиночестве. Просто… полежим.
— Конечно.
На диване в гостиной я не спала ни разу за весь месяц.
========== Глава 33 ==========
Пустынный городок, название которого я никак не могла запомнить (я называла его Песчаными садами), оказался намного оживлённее, чем я когда-либо помнила. Повсюду сновали гурманы и репортёры, довольные торговки и мальчишки-разносчики ручейками текли по широким улицам.
У Санни были здесь свои знакомые, так что по магазинам он ходил один. В это время мы с Торико сидели под тентом, прячась от солнца и наслаждаясь прохладными напитками. Я пила воду, она меньше всего отдавала плесенью. Торико — какую-то невообразимо сладкую шипучку с клубнично-ромовым запахом.
Ненасытный то и дело поглядывал на меня, я же вылавливала из воды кусочки льда и задумчиво грызла их. Зубы, как и всегда во время еды, становились острыми и совсем не реагировали на низкую температуру. Будто сахар грызу.
Торико дулся. Старательно выражал своё недовольство в мрачных взглядах, поджатых губах и надутых щеках. Мою еду есть не отказывался, но каждый приём пищи превращал в фарс: жевал и глотал с таким выражением, будто делал мне одолжение. Хотя всё равно было видно, что блюдами он наслаждается, да и периодически у него вырывались довольные возгласы.
Причина упавшего настроения у Ненасытного была всего одна — Санни. Точнее, мои ночевки вместе с ним.
Ничего криминального, на самом деле, не было. Мы просто лежали на кровати, я рассказывала Санни какие-то истории из своих жизней или описывала самые интересные ингредиенты. Воплощений я прошла много, так что тем для подобных сказок накопилось достаточно, чтобы говорить без остановок не один год.
Под звуки моего голоса Санни засыпал. Его не мучили кошмары и надуманные страхи, и даже клаустрофобия отступала во время моих рассказов. Возможно, из-за этого традиционные психозы у Санни практически не проявлялись.
А вот Торико в это время спал без задних ног. За день он уматывался из-за физкультуры, прописанной Ичирью, и во всём этом я ощущала заботливую руку Зебры. Как-то я ему пожаловалась, что кипучую энергию Торико во время путешествия в лифтодоме просто некуда деть…
Мои совместные с Санни ночёвки мы секретом не делали, да и смысл? Торико всё равно бы понял, что от меня пахнет одеколоном брата.
Сам Ненасытный пару раз пытался полежать с нами, но в итоге засыпал под мои рассказы, начинал вертеться и пинаться, и в итоге выгонялся раздражённым Санни из комнаты.
За время путешествия обнаружилась ещё одна интересная моя особенность: я практически не нуждалась во сне. Говоря откровенно, я не была уверена, что всё ещё оставалась живой, поэтому новой примочке не особенно удивилась. За месяц я проспала в общей сложности около пятнадцати часов, в основное время я была занята успокоением Санни или готовкой.
Книги «на потом» всё ещё оставались «на потом».
— Долго ещё будешь дуться? — спросила я у Торико.
Охотник фыркнул в стакан и быстро взглянул на меня из-за мятных цветов, которыми украшали напиток.
— Ты ни разу не ночевала со мной. С остальными ночевала, а со мной — нет!
— Я не ночевала с Коко.
— Но была в его комнате!
— В твоей я тоже была. И спала.
Торико замолчал. Крыть было нечем.
Нам обновили напитки; мне вместо воды хмурый официант принёс просто ведро льда. Ледышки хрустели на зубах как сухарики.
Торико выпил свою сладкую гадость за один глоток, после счастливо облизнулся. Поняв, что недовольство ушло с его лица, охотник постарался было снова нахмуриться, но не преуспел в этом. Я засмеялась, и Торико подхватил мои смешки.
— Ладно, — махнул рукой Ненасытный. — Но в следующий раз ты будешь спать со мной!
— Что же ты подразумеваешь под «спать»? — провокационно спросила я.
На скулах у охотника появился слабенький румянец, а глаза влажно заблестели.
— Ну… спать.
— Ясно, ясно.
Вернулся довольный Санни, уже упакованный по последнему писку песчаной моды. Разноцветные волосы охотник убрал под чалму, напоминающую головной убор Коко. Выглядело странно, но привлекательно.
Мне Санни взял только белый плащ, по моей же просьбе. Погодные условия не оказывали на моё тело существенного влияния, и даже сильная жара не доставляла проблем. А вот плащик я хотела. Мне казалось, что он чисто эстетически будет хорошо на мне смотреться.
Торико же упаковался в несколько слоёв охлаждающих одежд, поверх которых красовалось белое пончо из тонкого-тонкого материала. На нашем фоне сиятельный Санни в одеждах, напоминающих белые костюмы ниндзя, смотрелся особенно хорошо.