Молниями засверкали фотовспышки, потянулись руки – всякий желал получить ответ на свой вопрос. Лорел улыбалась, и улыбка ее была поистине ослепительной.
Остановить ее могло теперь разве что чудо.
Кошка, Женщина-Кошка сидела на корточках в углу своей камеры, плотно обхватив руками колени, и не двигалась, когда по тюрьме разнеслись протяжные крики и эхо запрыгало от стенки к стенке.
– Отбой, – сказал надзиратель, и камера погрузилась в темноту. В крохотное окошко светила бледная, холодная луна, и свет ее падал на пол.
Вдруг мимо окна прошла какая-то тень. И Пейшенс не было нужды поднимать голову – она и так знала, кто это.
– А-а, это ты, Миднайт, наконец-то, ну здравствуй, миленькая, – сказала Пейшенс, и только потом медленно подняла голову. Лунный свет отражался в ее глазах, и от этого они были похожи на твердые кусочки обсидиана.
Миднайт проскользнула сквозь прутья решетки и легко спрыгнула на пол. Пейшенс наклонилась вперед, руки ее безвольно упали на пол, но тотчас окрепли; она стояла на четвереньках нос к носу с Миднайт.
– Маленькая моя, как я люблю тебя, – мурлыкала Кошка, нет, Женщина-Кошка, – а что ж ты ключ-то не принесла, вот Лесой обязательно принесла бы ключ.
Протянув руку, Пейшенс лениво гладила лоснящуюся шерстку священного животного из рода Мау, а сама не могла оторвать глаз от решетки, сквозь которую Миднайт только что проскользнула. Вдруг рука Пейшенс застыла. Голова повернулась, она посмотрела на прутья решетки, отделяющей ее камеру от коридора.
– Беру свои слова назад, – вдруг сказала она, поднимаясь, по-кошачьи потягиваясь и направляясь туда. – Пожалуй, ты не так уж и не права. – И Пейшенс потерлась о прутья.
Облизав ладонь, она просунула руку сквозь решетку. Потом выгнула спину и повернула голову так, что невозможно было себе представить, что человеческая голова способна повернуться под таким углом – и протиснула ее между прутьев. Это была уже не Кошка, это была сущая змея, так легко и естественно тело ее, сокращая и распуская мышцы, постепенно выскальзывало между железных прутьев наружу. И вот она уже не в камере – поистине, только призрак способен на такое!
Оказавшись снаружи, Пейшенс снова потянулась и бросила взгляд на Миднайт.
– Самое странное, когда сидишь в клетке, – заметила она, – что порой тяжелей принять решение удрать, чем удрать на самом деле.
В зале раздались гулкие звуки шагов – то надзиратель шел с очередным обходом.
Кошка, Женщина-Кошка сделала мягкий прыжок назад. Быстро отыскав взглядом окно, она бесшумно открыла его и выглянула. Далеко внизу горели уличные фонари – камера находилась примерно на уровне десятого этажа. Вдруг Пейшенс заметила легковой автомобиль, ягуар, тихо скользящий по дороге. Пейшенс улыбнулась.
«Ужасно весело», – подумала она, прыгая из окна и глядя, как стремительно приближается к ней улица. На какое-то мгновение ее охватил было страх, но она прогнала его и взяла себя в руки – словом, она целиком доверилась своему кошачьему инстинкту. Тело ее изогнулось в воздухе, и она приземлилась на мостовую на все четыре конечности.
Пронзительно заскрипели тормоза, и ягуар, как вкопанный, застыл буквально в нескольких сантиметрах от ее тела.
– Эй, – заорал водитель, пробкой выскакивая из элегантной машины, – с тобой все в порядке?
– Порядочная девушка всегда знает, как ей встать на ноги, – спокойно сказала Пейшенс и действительно встала. И не дожидаясь, пока ошарашенный водитель захлопнет рот, прыгнула в кабину, дала газ и была такова.
Кошка, Женщина-Кошка снова вышла на тропу войны.
– Как долго, как мучительно я желала получить, наконец, это чудодейственное средство! – восторженно квакала какая-то репортерша, принимая из рук Лорел баночку с «Болайном».
Вокруг нее еще несколько женщин уже успели открыть баночки и сосредоточенно втирали себе чудодейственный крем красоты.
Лорел благосклонно улыбнулась. Может ведь в конце концов она позволить себе быть иногда и щедрой. Чем больше людей попробуют «Болайн», тем больше станет зависимых, которые жизни своей не будут представлять себе без чудо-эликсира, которые будут готовы пойти за него куда угодно, даже на смерть.
– Мой муж хотел, чтобы у всех вас было это чудо, – говорила она. – Он хотел, чтобы оно было доступно каждому.
Вдруг толпа журналистов расступилась, и вперед вышел высокий, статный мужчина; взгляд его темных глаз был энергичен и выражал силу и решимость.