Он повернулся и зашагал прочь – из галереи и, очень возможно, из жизни Пейшенс. Она задумчиво и с какой-то тоской смотрела ему вслед.
Но тут подвернулся какой-то хлыщ, явно сноб, каких много крутится в мире искусства и вокруг него.
– В ваших работах столько энергии, какой-то нечеловеческой, я бы сказал звериной, животной силы! – с апломбом заявил этот знаток и любитель искусства. – Энергичный мазок, уверенность колорита, оригинальная палитра! Вас ждет большое будущее!
– Спасибо, – снисходительно улыбнулась Пейшенс. – Мне кажется, в ваших словах есть доля правды.
И она пошла сквозь толпу, и то, как мягко, по-кошачьи она обходила людей, говорило: о да, эта женщина знает себе цену.
А из дальнего угла за ней наблюдала Офелия. Она удовлетворенно улыбалась, и на плече у нее довольно мурлыкала Миднайт.
