Однако дворецкий не мог подвести своего друга и работодателя. Если Брюсу Уэйну нужно отвлечь Женщину-кошку от прогулки по двадцать третьему пирсу в критическое время, Альфред должен найти выход. Время уже было почти на исходе, когда Альфред позвонил в отдел искусств утренней газеты.
Не могли бы они оказать услугу мистеру Уэйну и Уэйновскому фонду, поместив маленькое объявление в ближайшем выпуске?
Селина, конечно, ничего этого не знала; она лишь могла прочитать конечный результат: «Были ли вы среди тысяч тех, кто стоял в очереди, чтобы увидеть икону в Готамском музее Изящных Искусств? Возможно, вы относитесь к тем, кому понравился стиль, но не предмет картины. Тогда вам будет интересно узнать, что джентльмен, пожелавший остаться неизвестным, приготовил к распродаже свою коллекцию светских икон — включая изображения конька-горбунка, жар-птицы, различных сказочных сюжетов, а также исключительно редкую серию миниатюр с кошками. Предложение делается только по предварительному согласованию. За дальнейшими подробностями обращайтесь…» Объявление завершалось телефонным номером.
— Это шутка, — сказала она, прочитав этот странный текст во второй раз.
— Я тоже так думала, но потом позвонила по этому номеру — просто из любопытства. Знаешь, это не розыгрыш, во всяком случае, человек, который мне ответил, знал о чем я говорю. Он спросил, интересует ли меня конкретный сюжет, и я сказала, естественно, «Женщина-кошка», и он дал мне адрес, а потом добавил, — она прочистила горло и для большего впечатления понизила голос. — «Приходите в полночь». Полночь! Разве настоящие картинные галереи бывают открыты в полночь?
Подали заказ. Селина заметила, что потеряла аппетит. «Ты записала адрес?» — спросила она холодно.
— Записала. Где-то он у меня здесь, — она начала рыться в кошельке.
Когда поиски не увенчались успехом, она закрыла глаза и произнесла на память адрес в одном из подозрительных готамских районов. — Когда я что-то записываю, то сразу же запоминаю. И никогда не забываю. Честно. Ты думаешь, кто-то пытается выйти на контакт с Женщиной-кошкой? Ты тоже так делаешь? Мы пойдем на…
Слова замерли в горле Бонни, когда она поймала не себе ледяной взгляд Селины.
Селина встала со стула. «Ты зашла слишком далеко, — сказала она. — Это не игра, и ты не мой партнер».
— Прости, Селина, — быстро сказала Бонни. — Я не имела в виду… я не хотела…
Но было слишком поздно. Селина еще раз перепрыгнула через цветочные ящики. Расстояние между ней и кафе увеличивалось со всей скоростью, на какую были способны ее мускулистые ноги. Официант видел это бегство. Он уже спешил к столику с чеком на тот случай, если Бонни попробует повторить тот же фокус. Бонни опустошила свой бумажник и сказала, что сдачу он может оставить себе. Когда она выскочила на тротуар, Селины уже и след простыл.
Первые несколько кварталов Селина была слишком взбешена, чтобы думать. Прошагав еще десять, она, наконец, смогла спокойно соображать. Ее раздражали собственные злые мысли, жужжащие в мозгу, словно осы. Во всем виновата Бонни, просочившаяся туда, где ей было не место. Нет, во всем виновата сама Селина, решившая, что может впустить кого-нибудь под свой панцирь, что может иметь друзей. Она была Женщиной-кошкой. И этого достаточно. Женщина-кошка не доверяла никому, ни в ком не нуждалась — и уж, конечно, ни в ком-то вроде Бонни.
Так она отмахала тридцать кварталов, половину пути между миром, где Бонни жила на денежки родителей, и Ист Эндом. На пол-пути к дому. И всего пятнадцать кварталов от того адреса, который ей дала Бонни и который Селина запомнила, не записывая. Бонни не ошиблась; девушка, как обычно, интуитивно сделала правильный вывод. Кто-то пытался послать Женщине-кошке сообщение, которое Женщина-кошка никогда не получила бы без помощи Селины.
Всего пятнадцать кварталов, а там можно осмотреться, отбросив все остальное.
Даже Эдди Лобба? — спросила она сама себя.
Селина остановилась. Она посмотрела на облака и заставила себя медленно, глубоко вздохнуть.
Да, даже Эдди Лобба. Все будет кончено, отрезано через четырнадцать кварталов. Она двинулась дальше, немного медленнее, наслаждаясь солнцем и не решаясь даже немного подумать о том, что может случиться. Она петляла по запутанным районам, где обновленные здания стояли вперемешку с заброшенными домами без стекол. Это место показалось ей знакомым — в своих поисках Женщина-кошка обшарила все дешевые районы, и все они казались ей одинаковыми. Наконец, она свернула за последний угол.
Это место было очень знакомым. Справа находился сожженный дом наркодельцов. Частично обновленное здание, где она оставила записку для Бэтмэна, виднелось справа в квартале от нее. Ей не нужно было пересечь это расстояние, чтобы прочитать номер дома.
— Будь ты проклят, — она сжала кулаки и стукнула себя по бедрам.
Полночь. Бонни сказала, что человек, с которым она разговаривала — сам Бэтмэн? — велел ей придти сюда в полночь. Итак, Бэтмэн хочет, чтобы она была здесь в полночь. Бэтмэн хочет убрать ее с дороги, так же, как она хотела тогда убрать с дороги его. Но зачем? Икона. Броуд-стрит 208. Эдди Лобб.
— Ничего у тебя не выйдет, — пообещала Женщина-кошка в пространство.