Но безобразный скандал ждал ее на пороге родного дома…
Гости уже собрались – в основном родня жениха, развязная, шумная и крикливая, – и свекровь обругала Фиру прямо в дверях.
– Негодница! – визжала она, подбоченившись, похожая на злую кухарку. – Брезгаешь нашей фамилией – свою себе оставила! А наша-то почище вашей будет! – И, отвернувшись, негромко, но так, чтобы все ее услышали, добавила: – Такого парня отхватила, уродина!
Родня жениха с удовольствием раздула скандал. Привлеченные шумом, стали выглядывать из дверей соседи по лестничной клетке.
Фира сначала приняла эту выходку за не очень удачную шутку, а потом растерялась и с мольбой о помощи взглянула на Александра. Тот молча пожал плечами, чуть усмехнулся и не вступился за молодую жену. «Такой парень», видно, давно привык к подобным выходкам матери и не считал их оскорблением.
Выручила Фиру, как всегда, ее любимая мама. Она молча выслушала все нелепые упреки и оскорбления, приобняла дочь и спокойно объяснила:
– Фирочка была тяжело и очень опасно больна, и она обещала отцу, если выживет, оставить свою фамилию, когда будет выходить замуж.
Свекровь насмешливо фыркнула, а накричавшиеся гости дружно ринулись за накрытый свадебный стол. В общем, ошиблась Фирина мама, назвав эту семью приличной.
Так, со скандала, началась семейная жизнь Фиры. Это было каким-то знаком, будто сама судьба напомнила: готовь свое сердце, девушка, к новым испытаниям…
Не порадовала Фиру и первая брачная ночь. За стеной еще галдели гости, доносились порой их скабрезные шутки и пошлые тосты. Крепко выпивший Александр быстро разделся и потянул Фиру в постель. Она зажалась, сникла. Он грубо, без нежных ласк и волнующих слов, вошел в нее. Фира почувствовала, будто боль разорвала ее тело надвое. В прошлом осталось детство под теплыми крылышками родителей, в будущем… В будущем, это Фира уже ясно осознавала, нужно будет падать на все четыре лапы…
Наутро гости снова явились доедать недоеденное и допивать недопитое. При появлении Фиры они в полной мере проявили «такт и деликатность». Посыпались смешки и ухмылки:
– Ну как брачная ночь? Жених не подкачал? Распечатал девицу?
Солировала в хоре непристойностей, конечно же, свекровь:
– Девицу? Это еще надо проверить. Вынеси, Фирка, простынь. Докажи, что честной за моего сынка пошла.
Фира вздрогнула, залилась румянцем стыда, ей стало невыносимо больно, как в минувшую ночь. И опять ее выручила мама. Она увела Фиру на кухню, бросив гостям через плечо:
– Я знаю свою дочь, она честная девочка. А вам должно быть стыдно.
В ответ – похабные смешки и чья-то пошлая фраза:
– Уже не девочка. Если, конечно, жених был на высоте.
На кухне, где никого, кроме них, не было, Фира горько, по-детски, расплакалась.
– За что она меня так невзлюбила, мамочка? – Фира взглянула на маму огромными черными глазами, полными слез, тоски и обиды.
– Кто знает? Может, завидует твоей молодости? А может, у нее самой не сложилась жизнь. Держись, дочка. Помни: ты кошка, которая всегда падает на четыре лапы.
Фира прерывисто вздохнула и, сглотнув слезы, с трудом улыбнулась:
– Так все лапы отшибешь, мамочка. Лучше уж вовсе не падать.
Мама тоже вздохнула:
– Не бывает так, доченька…
Жизнь входила в новую колею и так или иначе постепенно налаживалась. Свекровь после свадьбы в Фирином доме не показывалась. Отношения с Александром установились ровные, даже скучноватые, будто они прожили вместе уже много лет – в них не было пылкости и страсти молодоженов. К тому же Александр не был умелым и чутким любовником, и Фира не раскрылась до конца перед супругом, как раскрывается цветок под жаркими ласками солнца. Женская страсть ее таилась где-то глубоко и если проявлялась порой, то чисто механически, не от любящего сердца.
Вот так бедная Фира стала женой и вскоре, по извечной женской природе, захотела стать матерью.
В силу своего характера, отчасти заложенного мамой, если Фира за что-то бралась, то каждое дело – и большое, и малое – доводила до конца и с самым лучшим результатом. По-другому она не умела. Если школа – то золотая медаль; если институт – лучшая студентка, глубокие научные работы; если вышла замуж – значит, обязательно ребенок. Что за семья без детей!
Однако здесь было препятствие, и очень серьезное – после курса химиотерапии, проведенного три года назад, врачи предупредили Фиру: рожать ей нельзя по крайней мере пять лет.
«Ну что же, – тихо мечтала Фира, – еще два годика, и можно думать о малыше».
Можно думать… Можно мечтать… Но, как говорится, строить планы – Бога смешить. Отмеренные нам судьбой радости и горести мы получаем сполна – не больше и не меньше. К сожалению, далеко не равной мерой…