Бежать было уже слишком трудно. Пейшенс, напрягая последние силы, старалась идти как можно быстрее: впереди ее ждало спасение. Но вдруг, вскрикнув от ужаса, она остановилась.
Она добралась до конца тоннеля и увидела, что же ее ждало на самом деле. Впереди ничего не было – только пустое черное небо. Где-то далеко внизу яростно ревела река. Пейшенс перевела дыхание и бросилась обратно в трубу. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как оглушительный, все приближающийся рев заставил ее вновь повернуться к выходу.
Огромный поток воды вырвался из тоннеля и сбил Пейшенс с ног. Она не могла убежать (куда ей было бежать?), она не успела даже набрать воздуха. Вода накрыла ее, как накрывает лавина в горах – неумолимая и вселяющая ужас. Поток черной воды устремился наружу, прямо в бушующую реку, и повлек за собой Пейшенс.
Она закричала, но шум реки заглушил ее голос. Вокруг вздымались, сталкивались и снова падали волны ледяной воды. Пейшенс попыталась плыть к берегу, но поток воды, все еще лившейся из трубы, вновь вынес ее на середину реки. Она отчаянно молотила руками по воде, пытаясь выбраться из безумствующего потока, но тщетно: течение было слишком сильным. Вода затекала в нос и в рот, Пейшенс отплевывалась и судорожно ловила воздух ртом. Но понемногу она ослабла и совсем перестала сопротивляться. Руки бессильно замерли, и поток понес ее безжизненное тело дальше.
Постепенно волны улеглись, исчезла белая пена, и бушующая река незаметно превратилась в большой спокойный неглубокий пруд. Сероватый лунный свет, струившийся с небес, едва освещал бледные облака. Мертвое тело Пейшенс лежало в воде у небольшой скалы. Вот где ей привелось обрести вечный покой, в глухом углу какого-то огромного болота, где даже не живет никто. Ни одного живого существа. По крайней мере, ни одного человека.
Чахлый камыш и осока – вот все, что можно было здесь найти. Их сухие листья тихо шуршали на ветру. На поверхности воды – бледно-зеленые водоросли: они только жиреют от сточных вод, которые выбрасывает фабрика Хедара. В воздухе – слабый запах химикатов, от воды, скопившейся в ямках и углублениях, поднимаются струйки белого зловонного пара. В такой-то луже и остался лежать труп Пейшенс: ее покрытая синяками, израненная рука запуталась в зарослях гниющих водорослей.
Хотя это болото и казалось пустынным, оно оказалось далеко не самым тихим местом. Внезапно раздался и стал постепенно нарастать звук, совсем не похожий на шуршание осоки. Это был вой – не человеческий, но полный настоящего горя. Он то переходил в дикий визг, то затихал и начинался снова: тихий надрывающий сердце звук становился все громче и громче и сменился отчаянным воплем.
За первым криком последовал второй, затем еще один и еще. Ночной воздух уже просто звенел от пронзительных, ни на минуту не прекращающихся воплей миллионов невидимых плакальщиков. Стебли болотных трав задрожали: между ними пробирались чьи-то тени; сперва всего несколько, потом все больше и больше, пока все болото не наполнилось маленькими юркими тенями.
Кошки. Несколько десятков кошек.
Да нет, намного больше. Может быть, несколько сотен. Земля вокруг озера стала напоминать шевелящийся меховой ковер. Черные, серые, рыжие, полосатые, пятнистые, персидские, сиамские, русские голубые, гималайские, бирманские и просто бродячие кошки, котята и старики – все услышали зов, на который не могли не прийти. Все были здесь, все откликнулись на зов.
Бесшумные, как ветер, они приблизились к неподвижному телу, лежащему в воде у самого берега. Кошки не дотронулись до трупа: они не едят мертвечину, другое дело, если добыча еще жива, ведь с ней тогда можно поиграть.
Вместо этого они сели вокруг, насторожив ушки и зловеще сверкая глазами. Все эти желтые, зеленые, голубые и золотистые глаза были устремлены на тело Пейшенс Филлипс. Кошки ждали.
Им было приказано прийти. Теперь они ждали ту, что позвала их сюда.
Луна стала светить ярче. Ее серебряный свет коснулся лица умершей женщины, придал чуть голубоватый цвет ее спутанным волосам и разорванной одежде.
Может быть, внезапный ветерок донес до собравшихся кошек какой-то звук или запах и предупредил их, а может быть... Впрочем, все равно: все они, как одна, повернули головы, так как к ним приближалась повелительница.