Лорел смотрела, даже не морщась от боли: боли она не чувствовала. Крови тоже не было. Она медленно, с недоумением разжала руку. Осколки посыпались на пол. Она встряхнула рукой, так же просто, как делала это, чтобы стряхнуть капли воды. На пол упало еще несколько стеклышек. Лорел поднесла руку к лицу: ее недоумение переросло в настоящее изумление.
На коже не было ни одной ранки, ни одного пореза, ни одной капельки крови, ни одной царапинки, ни одного синяка – как будто и не она только что раздавила голой рукой стеклянный стакан.
Но вот они, доказательства ее безумной ярости, – лежат кругом, на столе и на полу, поблескивают в ярких лучах почти вошедшего в зенит солнца. Лорел осмотрела свою руку со всех сторон, посмотрела на пол, усеянный осколками, а потом в зеркало, висевшее рядом со столом ее мужа.
«Красота опаснее копий, и от нее не спасет щит. Та, которую природа наделила Красотой, смертоноснее огня и железа...»
Медленно-медленно, словно пробуждаясь от долгого, томительного сна, Лорел Хедар начала улыбаться.
А вот Дрина, Новый Символ «Фабрики Красоты», вовсе не улыбалась, сидя рядом с Джорджем Хедаром в его огромном «хаммере». Она была оживлена, но при этом все время хмурилась, что, судя по всему, не очень умела делать. Вместо нахмуренных бровей у нее получалась глупая и смешная гримаса, как будто бы она взяла в рот что-то очень невкусное, но никак не может решиться эту гадость выплюнуть, или не может найти нужные слова, чтобы объяснить, что же ей не нравится.
– Так вот, в прошлом году я заняла седьмое место в общенациональном конкурсе красоты. Ну, ты, конечно, скажешь, что это так себе, на четверочку. Но ведь это же из ста финалисток, подумай, все-таки довольно лестно. Все знают, что я достойна большего, третьего места, например. Или, например, второго. Почему нет? А теперь, когда вот-вот мы начнем выпускать «Бью-лайн», я не вижу, почему я не могу не завоевать... не могу завоевать... В общем, первое место.
Она повернула к Джорджу свое красивое, глупенькое личико:
– Ты знаешь, о чем я думаю?
Джордж приложил палец к ее губам:
– Не надо.
– Что не надо?
– Не надо думать. – Он еще крепче прижал палец к ее рту, Дрина даже поморщилась от боли. – Никогда. Можешь считать это главным условием: мы вместе, пока ты ни о чем не думаешь. Вы меня понимаете?
Дрина снова попыталась нахмуриться, но на этот раз Джордж был готов к этому. Он наклонился и поцеловал ее прямо в губы. Через минуту она тоже улыбалась.
Глава 8
Сборы не заняли у Пейшенс много времени. С помощью Сэлли и Ланса она собрала свое скудное имущество за каких-нибудь пятьдесят минут.
– Только вас двоих мне и будет не хватать: больше ничего хорошего в этом месте не было, – сказала она, обнимая на прощание Ланса.
– Да ну, как же тебе будет нас не хватать, если ты никуда не уезжаешь? – возразил ей Ланс, он улыбался, но глаза смотрели печально, почти с тоской. –Ты просто счастливица, Пейшенс. Я тебе обязательно позвоню через пару дней. Сходим пообедаем вместе.
– Ну конечно же.
Пейшенс и Сэлли вышли вместе, с облегчением оставив за спиной холодную пещеру, в которой каждый день работали они сами и сотни других сотрудников Хедара.
– Знаешь, ведь это была не совсем правда, то, что я сказала на прощание, – вдруг, пройдя всего несколько шагов, задумчиво заявила Пейшенс. Она, словно взвешивая свое прошлое, подняла тряпичную сумку, в которую сложила вещи, что хранились на работе. – Про то, что я ни о чем, кроме тебя и Ланса, не буду жалеть... Пожалуй, буду... Я буду скучать по своей работе, по своим эскизам. Все-таки я делала что-то хорошее.
– Ты что, серьезно? – Сэлли недоверчиво посмотрела на подругу. – И когда же это тебе давали возможность сделать что-нибудь хорошее? Посмотри правде в глаза, Пейшенс. Джордж просто ничтожество? Все его ненавидят, даже Лорел.
– И я полагаю, у нее на это больше оснований, чем у нас, – мрачно добавила Пейшенс.
– Полагаешь? Можешь быть в этом уверена, девочка моя! Джордж – гнусный, двуличный урод, который даже не в состоянии сообразить, что кое-где ему не место, как, например, в художественном отделе. Он портит все, что попадает ему в руки. Ничего сам не умеет, всем мешает...
– Ну, разве что позволяет зарабатывать для него деньги.
– Допустим. Но это не слишком значительное достижение. Поверь мне, Пейшенс, когда ты сегодня отделывала его, ты говорила за каждого из нас. Каждый, понимаешь, каждый хотел бы сказать ему все то, что сказала ты! Я лишь никак не могу поверить, что в конце концов это сделала именно ты.