Глава 9
Вызвав по мобильному телефону «скорую помощь», Пейшенс опустилась на колени рядом с лежащей без сознания Сэлли и положила ей под голову свою куртку. Казалось, что «скорая» не едет целую вечность. Наконец спасатели все-таки прибыли.
– Мы заберем ее, – коротко, но отнюдь не резко сказал врач, выпрыгнув из машины.
Другие врачи, проверив у Сэлли наличие пульса и дыхания, положили ее на носилки и отнесли в машину.
– Можно мне с вами? – взмолилась Пейшенс, глядя, как пристегивают ремнями тело подруги.
– Вы родственница? – Главный врач уже начал закрывать двери «скорой».
– Я ее сестра, – в отчаянии соврала Пейшенс.
– Сестра? – с сомнением сказал врач, переводя глаза с Пейшенс на лежащую без чувств Сэлли. Потом, что-то решив про себя, пожал плечами: – Хорошо. Забирайтесь внутрь. Главное – держитесь покрепче.
Хотя главный врач и был настолько добр, что разрешил Пейшенс поехать вместе с Сэлли в больницу, в реанимацию ее все-таки не пустили.
– Вы должны подождать там, – сказал он, указывая в сторону холла, где собралось уже немало народу.
– Но...
– Одна из медсестер обязательно оповестит вас, когда будут какие-нибудь изменения, – неумолимо продолжал он, уже повернувшись к Пейшенс спиной. – Вы должны подождать.
Пейшенс печально смотрела, как Сэлли вынули на носилках из «скорой», положили на каталку и повезли куда-то по длинному белому коридору.
На протяжении следующих двух часов Пейшенс сидела в холле, нервно листая старые выпуски каких-то художественных журналов. Кругом стояли люди. Родители и возлюбленные, бомжи, наркоманы и студенты – у всех было одно и то же выражение лица, все они ждали и волновались. Когда санитар наконец выкатил Сэлли из смотровой, Пейшенс быстро вскочила и, подбежав, взяла ее за руку.
– Ты не обращала внимания, – начала Сэлли слабым голосом, поднимая глаза на подругу, шедшую рядом с каталкой, – что на осмотре никто на самом деле тебя не осматривает?
– Сэл, они сказали, в чем дело?
Сэлли покачала головой:
– Нет, они, как всегда, ничего не понимают. Собираются делать анализы, но... – Сэлли заметила, как встревожена Пейшенс, и быстро добавила: – Эй! Не вешай нос! Лучше сама поговори с моим врачом, может, ты что-нибудь поймешь. Я поняла только то, что он очень симпатичный молодой человек.
Пейшенс благодарно улыбнулась:
– Кажется, тебе все-таки становится лучше.
Санитар вошел в свободную палату и помог Сэлли перебраться с каталки на больничную кровать.
– Обрати внимание, – сказала Сэлли, когда санитар ушел. – Настоящее чудо! Главное достижение американской системы здравоохранения – отдельная комната! Это напоминает мне о... Что у тебя там с этим красавчиком, с твоим сногсшибательным, но скромным и ни на кого не обращающим внимания детективом?
Пейшенс потачала головой и тяжело вздохнула:
– Да ну, Сэлли, вряд ли из этого хоть что-нибудь может получиться.
Сэлли приподнялась на локте и очень деловито заговорила:
– Пейшенс, ты все время так говоришь: «вряд ли из этого хоть что-нибудь может получиться». Но знаешь что? На этот раз я не дам тебе испортить такую чудесную любовную историю!
– Ты прелесть, Сэлли! Просто Мисс Коварство! А на тебе больничный халат! – улыбнулась Пейшенс.
– Ничего, мне-то халат не помеха. Послушай меня, Пейшенс: если все разваливается, просто нужно все заново склеить, – она бросила взгляд за спину Пейшенс, в коридор. – А теперь ступай. Сейчас придет мой доктор, тоже красавчик, я должна выглядеть измученной и страдающей.
Пейшенс рассмеялась и, наклонившись, потрепала подругу по руке:
– Ну, спасибо тебе. Мне правда стало легче от твоих слов. Я еще зайду попозже, ладно?
Сэлли кивнула:
– Конечно-конечно. Но только с хорошими новостями, договорились? У меня пониженное давление, мне же нужно что-нибудь, чтобы поднять его. А вот, кстати, и доктор. Здравствуйте, доктор Джонстоун.
Пейшенс улыбнулась на прощание и ушла.
Детский центр «Семь цветов радуги» располагался в одном из тех старых районов города, которые не затронул последний технический бум. Кажется, технический прогресс вообще сюда не заглядывал. Взрослые делали все возможное, чтобы поддерживать здание центра в хорошем состоянии. Бетонные стены были старательно выкрашены – дешевой краской, но в яркие, радующие глаз цвета. На них висели рисунки детей, посещавших центр. В комнатах на полу лежали подушки и тюфяки – все, чтобы было уютно и удобно.
В одной из таких комнат за страшно ободранным, изрисованным цветными карандашами и заляпанным краской столом сидел Том Лоун. На полу вокруг него сидели и лежали в самых разнообразных позах человек двенадцать детей от восьми до десяти лет. Кое-кто из них сладко зевал, оторвав голову от подушки и пробудившись от недолгого, но здорового детского сна. Тома, однако, нисколько не задевала их невнимательность. Он знал, из каких трудных семей были многие из присутствовавших детей, он не раз бывал в таких домах по долгу службы и понимал, что еще придется бывать; эта перспектива его не радовала.