– Бэтмен, – выпалила она. – Я – Бэтмен. Не беспокойтесь.
Презрительно фыркнув, она сделала шаг вперед – все тут же расступились. Она произвела впечатление: кожаный костюм обтягивал тело, словно это была ее собственная кожа, выкрашенные в алый цвет волосы стояли дыбом, потрясающий египетский макияж придавал ее лицу зловещее выражение. Танцующей походкой, морща нос от запаха табака и марихуаны и болезненно хмурясь от оглушительной музыки, вырывавшейся из колонок, она прошла в соседнюю комнату. Здесь, в неуклюжих позах, сидела небольшая компания – молодые мужчины и еще более молодые женщины: девушки байкеров, рок-музыканты в лохматых париках, желторотые мальчишки, корчащие из себя взрослых, и кривоногие девчонки в сетчатых чулках, полагающие, что они очень сексуальны. Пейшенс равнодушно оглядела весь этот сброд и принялась расхаживать туда-сюда по комнате, скидывая со столов валяющиеся там вещи, стаканы с вином и зажженные сигареты.
Она задержалась напротив подсвечника с горящими свечами и наклонилась над ним, словно думая, не задуть ли свечи. Вместо этого она легонько щелкнула по нему своим перепачканным в алой краске ноготком – подсвечник опрокинулся и упал на ковер.
– Посмотрите, какой красивый желтый цветочек! – воскликнула Пейшенс, отходя немного назад, чтобы языки пламени не задели ее.
Потрясенные свидетели этих безобразий, ругаясь, затоптали огонь, но Пейшенс уже занялась другим.
– И мама разрешает тебе носить такую одежду? – спросила она, подходя к парню, одетому как заправский металлист.
Она с кошачьим изяществом протянула руку и выдернула у него из-за пояса пару покрытых железными заклепками кожаных перчаток. Металлист, онемев от неожиданности, тупо смотрел, кал она взяла его перчатки, повертела ими у него перед носом и натянула их себе на руки. Пошевелив одетыми в кожу пальцами, Пейшенс одобрительно усмехнулась, затем снова занялась своей жертвой: наклонилась к нему, и ее пальцы забегали по его лицу, потом спустились ниже, защекотали грудь, живот, висящий над широким, украшенным увесистой пряжкой ремнем.
– Я люблю таких жирненьких, – промурлыкала она томным голосом. – Люблю, чтобы было мясо на косточках.
Внезапно Пейшенс бросила ошалевшего мальчишку: просто презрительно поморщилась и отвернулась от него. Но отнятые у злополучного металлиста блестящие кожаные перчатки пришлись ей очень по душе. Она, вытянув руки, еще раз полюбовалась на свое новое приобретение и осталась им очень довольна.
Все вокруг смотрели на нее – с возмущением или с любопытством, раздраженно или удивленно, но только на нее. Не обращая на это внимания, Пейшенс медленно повернулась и смерила взглядом один из динамиков. И вдруг – с такой скоростью, что впоследствии не все присутствующие были уверены, что действительно видели это, – она размахнулась и ударила кулаком по колонке.
Музыка стала немножко тише.
– Все еще громко, – сказала Пейшенс, по-прежнему морщась.
Она подошла к столу, по которому был раскидан обычный, остающийся после любых праздников мусор – бутылки из-под пива, бутылки из-под вина, пустые и полупустые бутылки из-под шотландского виски, водки и джина. Пейшенс взяла бутылку виски и внимательно, словно оценивая утонченный аромат, принюхалась.
– Тьфу! – фыркнула она и даже скривила губы от отвращения, затем обернулась к какой-то большеглазой девице, одетой как проститутка, и сказала: – Этой дрянью, наверное, можно пользоваться вместо ацетона? Думаю, прекрасно смывает краску.
Как раз рядом с этой девицей лежали груды дисков и стоял так раздражавший Пейшенс музыкальный центр. Пейшенс подошла к нему и, перевернув бутылку, которую держала в руках, вылила все содержимое прямо на панель управления. Послышалось шипение и потрескивание, раздались помехи, музыка начала прерываться.
– Что-то плохо стало слышно, –послышался чей-то пьяный голос.
– Удивляюсь, что вы в состоянии заметить разницу, – сказала Пейшенс и ехидно усмехнулась. – Это хороший признак. Думаю, вам стало лучше, больной.
Вдруг музыка взревела, и магнитофон загорелся. Искры летели во все стороны, гости кричали и прятались по углам. Из музыкального центра вырывались клубы черного дыма. Комната наполнилась запахом обгоревших проводов.
– Что за черт?! – В комнату, расталкивая гостей, ворвался взбешенный хозяин квартиры, сосед Пейшенс. Он узнал ее и был так потрясен произошедшей с ней переменой, что даже забыл, зачем прибежал в комнату. – Ты?!
Пейшенс выгнула спину и исподлобья кокетливо посмотрела на него:
– Мяу!
Он, словно околдованный, не отводил от Пейшенс удивленного взгляда. Но когда это ему все-таки удалось, и он наконец заметил, что творится в комнате, то его просто затрясло от ярости: