Полночь.
Пейшенс улыбнулась и снова прыгнула. May – за ней. Теперь они принялись танцевать свой кошачий танец вдвоем: скакали со стола – на стул, со стула – на балкон, подпрыгивали до самого потолка, переворачивались в воздухе и соскакивали вниз, чтобы снова прыгнуть наверх, словно сила тяжести больше не существовала для них. Наконец May сделала последний прыжок – с перил балкона на шкаф со стеклянными дверцами. Здесь кошка замерла и оглянулась на отставшую от нее, вдруг остановившуюся Пейшенс.
– Но что же мне теперь делать? Ведь я больше не Пейшенс Филлипс, – снова спросила та.
– Ты – Пейшенс, – сказала Офелия Пауэрс. Она подошла к Пейшенс и указала ей на стену рядом со шкафом, на котором сидела May. Там висела индейская маска – сделанная из мягкой кожи, довольно условная, но сразу узнаваемая, морда ягуара. – Ты Женщина-кошка. Воплощение противоречивости и двойственности.
Офелия протянула руку, сняла со стены маску и, повернувшись к Пейшенс, отдала ее ей.
– Пойми это и смирись с этим, дитя мое. Ты всю свою жизнь провела в клетке. Но, поняв, кто ты, ты можешь стать свободной.
Пейшенс внимательно посмотрела на Офелию и взяла у нее из рук подарок.
– Спасибо, – сказала она и подняла глаза на кошку, все так же сидевшую на шкафу и наблюдавшую за женщинами. – И тебе спасибо, Полночь.
Женщина-кошка вскочила на подоконник и легко спрыгнула вниз. Окно было на втором этаже.
Глава 13
Кот в перчатках мышей не ловит.
Бенджамин Франклин.
Альманах Бедного Ричарда
«Ну ладно, – думала Пейшенс, зловеще улыбаясь. – У разных кошек – разные шкурки...»
Она сидела у себя дома за рабочим столом. Он был весь завален обрезками кожи. Пейшенс взяла со стола ножницы и вырезала еще одну дополнительную деталь для маски, которую получила из коллекции Офелии.
– Я надеюсь, ты не будешь возражать, Бастет, или как там тебя зовут, – сказала Пейшенс, поднимая маску и глядя сквозь только что сделанные прорези для глаз. – Мне ведь нужно что-нибудь более современное. И какое-нибудь имя, которое будет не так трудно выговорить... Пусть будет Женщина-кошка.
Она сжала губы и взяла со стола свое бриллиантовое ожерелье, поднесла его к глазам и долго оценивающе разглядывала – и вдруг, грозно зарычав, разорвала его. Бриллиантовые коготки разлетелись по столу. Женщина- кошка холодно посмотрела на разорванное украшение, быстро собрала разбросанные коготки и, продырявив один за другим пальцы своих кожаных перчаток, вставила туда золотые когти с бриллиантовыми наконечниками. Теперь у нее на руках сверкали десять смертоносных когтей. Она повертела руками, наслаждаясь достигнутым эффектом, затем отодвинула стул и вытащила из-под стола свои одетые в узкие кожаные брюки ноги. Ее рука взметнулась – и со скоростью жалящей змеи когти вцепились в кожу. Женщина-кошка зашипела, в ее голосе звучали и боль, и удовольствие. Мгновение спустя все уже было сделано; она, довольно шевеля пальцами, подняла руки.
На кончиках бриллиантовых когтей блестели крошечные капельки крови. Кровь выступила и на ногах–там, где Женщина-кошка разорвала когтями брюки. Она встала и вытянула сперва одну ногу, потом другую, любуясь тем, как в вырезах черной кожи светлеет живое тело. Получилось похоже на неровные, как у тигра, полоски на шкуре May.
Женщина-кошка внесла еще несколько исправлений в свой гардероб: отрезала рукава у кожаного жакета и сделала из них краги для перчаток, теперь доходивших ей до локтя. Она достала два ремня, которым никогда прежде не могла найти применения, и надела их крест- накрест, как патронташи. Погладила себя по животу одетой в перчатку когтистой рукой, а затем наклонилась и, зацепив когтями открытые носы своих туфель, разорвала их еще больше – теперь пальцы на ногах могли свободнее двигаться,
– Без кота мышам раздолье! – пропела она вполголоса. – Что ж, проверим, способна ли я поймать хотя бы самую маленькую мышку.
Она взяла со стола тот черный тряпичный мешок, в котором хранила ожерелье, и обвязала им, как повязкой, свою стриженую голову, а затем только надела маску ягуара, над которой так долго работала. Прихорашиваясь, Женщина-кошка случайно задела лежащие на ее рабочем столе бумаги – что-то оттуда полетело на пол. Она, вся ощерясь и выпустив когти, мгновенно развернулась на высоких каблуках.