– Очень красиво, – произнес кто-то за ее спиной.
Пейшенс обернулась и увидела Тома Лоуна. Она покраснела и опустила глаза.
– Спасибо.
– Ты тоже очень красивая, – ответил он, улыбнувшись, – но в первый раз я имел в виду рыбок. Извини за опоздание. Бумажная морока. Горы бумаг. Когда поймаешь преступника, всяких бумажек тоже хватает, а уж если он ускользнул...
– А кто от вас ускользнул? Расскажи мне, – попросила Пейшенс.
– Женщина-кошка, – ответил он, – слышала о такой?
Пейшенс кивнула и ответила:
– Да уж. Особо опасная преступница. С кнутом.
Том опустился в кресло напротив нее, и Пейшенс тоже села.
В этот момент появился официант с большим подносом суши.
– Я надеюсь, ты не будешь против. Я тут кое-что заказала, пока ждала тебя.
Официант поставил перед Пейшенс огромный лакированный поднос. Она взглянула на Тома и широким жестом указала на еду:
– Прошу! Угощайся, пожалуйста!
Том улыбнулся:
– Спасибо. Не откажусь. Я и в самом деле умираю от голода.
Но, видимо, он все же не был так голоден, как Пейшенс. Том аккуратно полил васаби тоненькой струйкой соевого соуса и перемешал. Он осторожно брал суши и окунал их в получившуюся смесь. Пейшенс, в отличие от него, попросту снимала сырую рыбу с риса и засовывала в рот с таким видом, как будто это были картофельные чипсы. Каждый раз, отправив в рот очередную порцию рыбы, она тщательно облизывала пальцы.
– М-м-м-м... – промычала она, отыскивая взглядом официанта, чтобы заказать еще, – потрясающе вкусно!
– Она меня поцеловала, – неожиданно сказал Том.
Пейшенс насторожилась:
– Да что ты говоришь!
– Да-да. Ну, что ты на это скажешь? – рассмеялся он.
– Даже не знаю, что сказать, – улыбнулась Пейшенс, – а тебе нравятся женщины- злодейки?
– Только в том случае, когда и я им тоже нравлюсь, – поддразнил он ее. Потом продолжал уже серьезнее: – Я полицейский, Пейшенс. Зло меня не привлекает ни в каком обличье. Моя задача – поймать его и посадить в тюрьму.
– Ну, послушай! Добро, зло – должно ведь быть еще что-то посередине. Все бывает гораздо сложнее, чем ты себе представляешь.
Том не ответил, но было видно, что она его не убедила.
– Давай лучше поговорим о тебе. Расскажи мне, что это такое – быть художником.
– Я ведь на самом деле не совсем художница. Я хочу сказать, что... Я, конечно, училась живописи, потому что еще с детства рисование было единственным, что мне легко давалось. Потом я устроилась на постоянную работу, графическим дизайнером в фирму по производству косметики. Потом меня уволили. Поэтому теперь я совсем уже не знаю, что я такое.
– Ты и правда ни на кого не похожа, – тихо сказал Том, – ты совсем особенная.
Пейшенс застенчиво поглядела на него, тронутая этими словами.
– Спасибо.
Их взгляды встретились, и они быстро отвернулись друг от друга, неожиданно смутившись.
– Ты будешь этот кусок? – испытывая неловкость, спросил Том.
Он наклонился над столом, нацелив палочки на маленький кусочек сырого тунца. Рука Пейшенс инстинктивно дернулась по направлению к подносу, чтобы защитить свою еду, но она вовремя спохватилась и овладела собой. Она вежливо улыбнулась Тому и сказала:
– Нет-нет, конечно, бери!
Женщина-кошка, наполнив желудок сырой рыбой, сидела умиротворенная и чувствовала себя превосходно – в целом.
Зато Пейшенс Филлипс становилась все беспокойнее.
Том пристально глядел на нее:
– Я ведь говорил совершенно серьезно, я хочу поближе познакомиться с тобой.
– Ты хочешь познакомиться поближе?
– Да. Познакомиться поближе.
– Ты знаешь... – Пейшенс вдруг отодвинула поднос в сторону и встретилась с ним глазами. – Я, пожалуй, больше не хочу есть.
– И я не хочу…
Том сделал знак официанту, все так же, не отводя от нее глаз. Через полчаса они уже поднимались по лестнице в квартиру Пейшенс.
Том проснулся около трех часов ночи. Пейшенс крепко спала рядом с ним; измятая простыня обвивалась вокруг ее стройного тела. Он с нежностью посмотрел на нее и улыбнулся, увидев, как она зашевелилась и с наслаждением потянулась во сне. Потом он зевнул и осторожно выскользнул из постели, стараясь не потревожить ее.