«Ведь она могла сделать все, что угодно,» – подумал он. Его тело отдыхало в неожиданно спокойной и безопасной обстановке. Она могла бы врезаться в столб или в витрину магазина или просто криком привлечь внимание полицейского. Она могла бы попытаться что-то предпринять, когда они проезжали перекресток. Но она сказала, что не хочет умирать, и он верил ей. «В любое другое время, но не сейчас».
Ему было нужно постараться не заснуть. Он опустил стекло окна, холодный воздух ударил в лицо. В машине было тепло. Запах ее духов зачаровывал, непрерывное мягкое покачивание убаюкивало. Они ехали по объездной дороге. У Бардона снова стала опускаться голова. Ровно урчал двигатель. В таком состоянии он не мог бы вести машину, наверняка заснул бы. А ему нужно было уехать как можно дальше. Хорошо, что она сидела за рулем. Ее предложение оказалось верным – это спасет его.
– Ты стараешься не заснуть? – спросила женщина.
– Да.
– Ты мне не доверяешь?
– Нет.
– Если бы ты все знал обо мне, то доверял бы. Но если я расскажу тебе все о себе, ты мне не поверишь. Так что не стоит и начинать.
– Да, не стоит.
– Кроме того, мои разговоры тебя бы уж точно усыпили.
– Думаю, да, – ответил Бардон. Он с силой ущипнул себя за шею сзади, чтобы окончательно сбросить сон, потом надавил пальцами на глаза.
– В бардачке есть таблетки, чтобы не спать, – предложила она. – Мне они не нужны, я никогда не чувствовала себя такой бодрой, как сейчас!
Он открыл ящик и вытащил маленький коричневый стеклянный пузырек с таблетками, поднес к свету. Этикетки на пузырьке не было. Бардон вернул пузырек на место.
– Не знаю, что это за таблетки. Может, чтобы не спать, а может – наоборот.
– Этикетка промокла и отлипла. Но это таблетки от сна.
– А может, снотворное, – возразил он.
– Давай я приму несколько штук – проверишь.
– Их всего пять. Если ты привыкла к снотворному, то и десяток тебя не усыпит. Тем более при бессоннице.
Машина все так же ритмично и усыпляюще покачивалась на ходу. Тепло охватило все тело Бардона. Шины шуршали по мокрому шоссе и убаюкивали. Машина мчалась в темноте без толчков, остановок и поворотов – ровное гипнотическое движение…
Голова резко упала ему на грудь. Несколько раз он вскидывал голову и тер глаза. Миновали знак «Выезд на 16-ое шоссе».
– На следующем повороте свернешь на старое шоссе, – прервал молчание Бардон.
– Но по этому быстрее.
– Свернешь, черт подери, там-то я уж точно не засну!
Она пожала плечами.
– Думаю, тебе стоило бы побольше доверять мне. Но дело твое.
– Да, мое дело, поворачивай и заткнись!
Она свернула. Это была узкая дорога с множеством поворотов и выбоин. Непрерывная тряска и повороты немного оживили его. Он почувствовал себя лучше, а боль в руке помогала бодрствовать.
Они миновали цветную неоновую надпись: «Мотель «Дримз». Есть свободные комнаты».
Лиза бросила взгляд на рекламу, чуть убавив газ. Рей опять засыпал, опустив голову на грудь. Сжав зубы, он вытянул правую руку и дотронулся до раны. Боль помогла прийти в себя.
– Болит? – участливо спросила она. – Еще сильнее?
– Да, пожалуй.
– Как бы не получилось заражение крови. Нужно остановиться и сделать перевязку.
– Завтра к обеду я буду там, где мне помогут.
– Можно было бы остановиться, зайти в аптеку…
– Не надо, – твердо отказался Бардон.
– Ведь полиции на дороге не было, наверное, они не подозревают, что ты уже так далеко.
– Не знаю.
Она включила приемник, но, кроме помех, они ничего не услышали. Вдали на шоссе сверкнула молния.
– Может, все-таки лучше остановиться в мотеле? – спросила она. – Ненадолго, только немного отдохнуть и промыть рану.
– Нет, не лучше, – возразил Бардон, вновь уловив нотки возбуждения в ее голосе. Неужели она говорит то, что думает? Нет, подумал он, она просто хочет подольше жить, вот и все. И если он заснет…
Надо говорить. Громко говорить, тогда он сможет бодрствовать.
– О чем бы поговорить? – неожиданно спросил он, наклонившись вперед и вглядываясь в мокрую темноту.
Лиза помолчала, потом спросила:
– А как было там?
– За решеткой? Неплохо, если нравится быть в четырех стенах. Многим такая жизнь по душе, и некоторые с удовольствием провели бы там всю жизнь. Не хотят, чтобы их выпускали. С нами бежал один такой. И знаешь зачем? Он перелез через стену только для того, чтобы ему добавили срок за попытку побега. Иные при освобождении даже просят тюремщиков, чтобы их камеры не занимали до возвращения.